Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Мы уже касались этого явления выше (см. главку «Владельческие знаки»), но в силу нашей большой к нему привязанности скажем еще несколько слов. Смеем надеяться, что читатель знает не только этимологию этого слова, но и представляет себе это явление. Литература вопроса огромна, а справочная литература по дореволюционному книжному знаку в начале нашего века пополнилась фундаментальным справочником С. И. Богомолова (2017–2010) «Российский книжный знак 1700–1918» (2004, 2‐е изд. 2010), который и подвел черту каталогизации дореволюционного книжного знака. Десятилетия, потраченные на его создание, оправдали себя с лихвой: вероятно, никогда ничего лучшего уже не будет выпущено, в том числе и потому, что сделать это невозможно. И конечно, важно отметить, что автором его был не историк, авиаинженер по своей специальности, коллекционер по призванию. Первое издание было напечатано числом 160 экземпляров, и я рад, что покойный Сергей Иванович подписал мне один из них; второе издание вышло уже после его смерти довольно большим тиражом и должно быть у каждого, кто интересуется старой книгой.

Что касается суперэкслибрисов, то есть гербов, вытисненных золотом на книжных переплетах, скромно готов порекомендовать сводный каталог «Русский геральдический суперэкслибрис», но не в первом издании (2000), а в дополненном и исправленном – «Геральдика и редкая книга» (Т. 1–2, 2014). Сразу сообщаю, что с радостью принимаю любые комментарии и дополнения, которые неминуемо будут возникать в этой необъятной теме.

Массовый экслибрис, который в ХX веке стал самостоятельным направлением в графическом искусстве, лежит вне наших интересов. Во-первых, потому что делались такие знаки уже не ради означения собственности на книгах, а зачастую просто так, и большинство экслибрисов изначально не предназначены для наклеивания на книги, если только на планшеты в коллекциях. И в этом чуждость самого явления экслибриса ХX века для книжного коллекционирования.

Экслибрис Л. И. Жевержеева (внизу слева)

Владельческий росчерк М. С. Лесмана

Увлечение экслибрисами совершенно не означает, что поименованное лицо – это именно собиратель книг. Скажем, когда мой дедушка, художник Сергей Терентьевич Тихонов (1926–1997), делал в технике линогравюры время от времени экслибрисы, то, конечно, никакой личной библиотеки, а уж тем более книжной коллекции у меня не было – ведь мне было лет тринадцать; а лет в четырнадцать, проникнувшись идеей экслибриса, я сам под присмотром дедушки вырезал для себя на линолеуме такой знак, затем даже наклеил несколько оттисков на свои книги и довольно быстро забыл про эту забаву (да и вспоминаю только потому, что встречаю время от времени на своих книгах из справочного раздела этот экслибрис).

Значительная часть серьезных коллекционеров вовсе не наклеивает никаких экслибрисов на экспонаты своего собрания, потому что относится к ним без особенного уважения, считая их скорее порчей книг, наряду с владельческими штампами. Но это уже вопрос личного отношения, известны примеры, когда действующие коллекционеры относятся к этому как к обязательной процедуре. В целом их понять тоже можно, ведь кто бы мог подумать, что филигранно подобранное собрание покойного Всеволода Валерьяновича Тарноградского (1919–2006) – некогда киевского собирателя, переехавшего в Москву, – не только не увидит своего печатного каталога, но и будет распродаваться? И здесь хотя бы экслибрис напомнит нам о собирателе. Но чем скромнее этот знак (особенно акцентируем внимание на его размере), тем меньший урон будет нанесен книге.

Наиболее любопытным в изучении книжного знака мы считаем не тот безбрежный раздел, когда имя собирателя указано, а когда мы видим, что книга редкая и замечательная, а понять, чей это экслибрис, не можем. Так бывает, когда экслибрис анонимный (не гербовый, не вензелевый, а совсем анонимный) либо книга снабжена владельческим росчерком, но мы его также не можем разгадать. Такие случаи предрекают коллекционеру головную боль на долгие годы.

При этом бывают экслибрисы, которые как раз не имеют имени собирателя, на вид совершенно незаметны, но которые требуется знать в лицо. И главный здесь – простейший ярлык в рамке «Шкаф __ | Полка __ | № ___», который мы воспроизводим, чтобы читатели его запомнили. Он принадлежит одному из замечательных библиофилов начала ХX века Левкию Ивановичу Жевержееву (1881–1942), каждая книга которого – подлинная находка.

Другой чем-то по своей незаметности напоминает росчерк у корешкового сгиба на первом листе второй тетради книги, который мы также тут воспроизводим. Это знак собрания Моисея Семеновича Лесмана (1902–1987), выдающегося коллекционера ХX века, и мы считаем, что его тоже нужно знать каждому книжнику.