Антиох Кантемир и развитие русского литературного языка

Тем не менее в существующих этимологических словарях и исследованиях именно с Тредиаковского обычно датируют появление слова предмет в русском языке. Это мнение долго не проверялось лексикологами на фактическом материале. Слово предмет, действительно, встречается у Тредиаковского, но крайне редко и позже, чем у других авторов. По нашим наблюдениям, оно использовано у него дважды — во вступлении и концовке перевода статьи Вольтера «Опыт исторический и критический о разгласиях церквей в Польше» (1768). Вот пример, на который обычно ссылаются исследователи и который, вероятно, лег в основу указанного мнения: «Сугубый сей единственный предмет, — пишет Тредиаковский о теме своего перевода, — толь великоименитый, был мне побуждением неотрицаемым и неотложным». В основном же Тредиаковский пользовался прежними наименованиями, по типу которых он создавал собственные, новые выражения; слово предмет было ему цо существу мало знакомо. Распространение слова предмет идет столь последовательно, что в начале XIX в. прежние наименования при редактировании или сличении старых текстов заменяются на предмет. Например, на месте фразы в «Разговорах» Кантемира: «Вещи, глазам подлежащие» (во французском тексте: les objets) в позднем переводе (1802) находим: «Как предметы мне были бы приятны».

Заимствование объект возникает на основе того же латинского objectum, с обычным в таких случаях «отсечением» окончания -um. Оно встречается, например, еще в «Книге систиме» Дм. Кантемира (1722) в форме объектум и объект с пояснением на полях: «предлежащее». В XVIII в. это слово в общем окончательно утверждается к концу столетия, образуя прочную и устойчивую синонимическую пару с предмет. Слово объект при этом получает по сравнению с предмет более узкокнижный, философский характер. Это сходство и вместе с тем различие слов в целом сохраняются до настоящего времени. Появляющееся в конце XVIII в. прилагательное объективный (как и предметный) вначале по смыслу прямо связано с объект (предмет) — в оптике оно относилось к линзе, наводимой на вещь («объективное стекло»). Однако уже с конца 20-х годов XIX в. слова объективный и объективность приобретают современный философский смысл «существующий (существование) вне нас» и в дальнейшем сохраняются в этом качестве.

Историю рассмотренного словесного ряда — от «предлежащих вещей» Кантемира до современного «предмета» — можно было бы, таким образом, считать установленной, если бы не последние лингвистические находки. Советский лексиколог профессор Ю. С. Сорокин обнаружил слово предмет в документе 1720 г. — ноте русского посла в Лондоне М. П. Бестужева британскому двору. Здесь предмет встречается по крайней мере трижды в значении «результат, цель» в примерах типа: «дабы достигнуть до сего предмета» (речь идет о действиях на Балтийском море). Тем самым существенно меняется дата появления слова. Она примерно одинакова теперь с заимствованием объект, которое до этого считалось старше. Относительная легкость, и, так сказать, непринужденность встретившихся примеров начала 20-х годов XVIII в. доказывают потенциальную «готовность» слова в русской литературной лексике первой половины XVIII в.

Уточняется в свете последних данных и генезис слова предмет. В научной литературе оно нередко считается переводом (или даже заимствованием) с польского przedmiot с аналогичным значением. Между тем указанное польское слово до конца XVIII в. сравнительно редко, наряду с ним в XVIII — XIX вв. употребляются весьма разные слова сходного и иного образования. Перечень их приведен, например, в четырехтомном «Словаре польского языка» С. Линде (1854–1860), там же находим любопытные исторические свидетельства, позволяющие предположить русское происхождение слова в польском и других славянских языках.

В русском языке слово утвердилось не с [о] после мягкой согласной: предмёт (ср. известные в XVIII в. рудомет, водомет, современные пулемет, огнемет), а в соответствии со славяно-книжными нормами с [э]: предмет.

Точно не известно, как звучали в XVIII в, слова рудомет, водомет и др.; как и предмет, они писались не через ять (Ѣ), а через е, что допускало двоякое чтение — с [э] и [о]. Не исключено, что в книжном употреблении они имели также [э], но затем в них возобладало произношение по народным разговорным нормам [о]. Слово предмет как книжное оказалось не затронуто этим процессом и в результате имеет произношение, отличное от других слов с данным корнем.

Примечания к текстам