Антиох Кантемир и развитие русского литературного языка

В силлабических стихах строки, как правило, обладали относительной смысловой цельностью. Не рекомендовалось переносить мысль из одной строки в другую, кончать ее в середине строки (Тредиаковский исключал такие «переносы»). Кантемир, напротив, не только разрешает («Перенос позволен», § 22), но и широко пользуется переносом. Сплошь и рядом строка у него оказывается по смыслу и синтаксически незаконченной, переходя в другую. Интересна мотивировка этого в трактате Харитона Макентина. Перенос рассматривается как «украшение стихам», т. е. средство поэтической выразительности, экспрессии. «А весьма он [перенос] нужен, — пишет Кантемир, — в сатирах, в комедиях, в трагедиях и в баснях, чтоб речь могла приближаться к простому разговору»; от обычных же силлабических строк происходит «неприятная монотония». Действительно, фразово-смысловой перенос, который Кантемир применяет во всех своих стихах, создает удивительную (для силлабических стихов, по всяком случае) естественность и выразительность стихотворной речи. Вот пример из сатиры VIII, где Кантемир говорит о литературном труде. Напомним, что кроме переносов соблюдаются еще цезура и фиксированные ударения; вертикальной чертой обозначаем смысловое членение фразы:

Кончав дело, | надолго — тетрадь в ящик спрячу; |
Пилю и чищу потом, | — и хотя истрачу[26]
Большу часть прежних трудов, | — новых не жалею; |
Со всем тем стихи свои — я казать не смею. |

Еще пример (сатира V), где изложение также приближено к живому повествованию:

Прибыл я в город ваш в день — некий знаменитый; |
Пришед к воротам, | нашел, — что спит как убитый
Мужик с ружьем, | который, — как потом проведал,
Поставлен был вход стеречь. |

Некоторые стихи Кантемира, и правда, можно назвать «прозаичными», но в хорошем смысле — они близки к простому повествованию. Вот мельком данная картина рассвета (сатира II):

Пел петух, встала заря, лучи осветили
Солнца[27]

верхи гор...

Кантемир впервые широко применил в переводах Анакреонта и Горация стихи без рифм. О значении, которое придавалось этим опытам, можно судить по биографии Гуаско; там говорится (цитируем по изданию Новикова): они «по справедливости могут почесться за наилучшие сочинения в стихах тогдашнего времени». В этих так называемых свободных стихах Кантемир делает еще один шаг в сторону от традиционной силлабики. И здесь любопытно рассуждение автора (§ 5). Такие языки, как французский, имеют определенный порядок слов, и «украшением» (т. е. средством выразительности, организации стиха) там служит рифма. Русский язык (как и античные языки) имеет, кроме того, иные «украшения», в частности, возможность варьировать порядок слов.

Поэтому Кантемир считал возможным в некоторых случаях обойтись без рифм, опираясь лишь на одинаковое число слогов и фиксированное ударение в строке. Попутно заметим, что распространенный в стихах той эпохи непрямой, усложненный порядок слов — совсем не всегда результат неумения, «неуклюжести» авторов (он встречается у самых талантливых поэтов). Долгое время на протяжении XVIII в. это считается специфическим поэтическим приемом, как бы «поднимающим» стих, отличающим его от прозы.

Стихи из Анакреонта, действительно, одни из лучших у Кантемира по простоте, прозрачности слога. Приведем стихотворение «О своих гуслях», которое немногим позже (1738) перевел и Ломоносов — также без рифм, но правильными ямбами. Даем размер первых строк (у Кантемира он меняется на протяжении стихотворения, у Ломоносова остается неизменным):

Кантемир

Хочу я Атридов петь,
Я и Кадма петь хочу,
Да струнами гусль моя
Любовь лишь одну звучит.
Недавно я той струны
И гусль саму пременил;
Я запел Ираклев бой —
В гусли любовь отдалась;
Ин прощай, богатыри[28]

,Гусль одни любви поет.

Ломоносов

Хвалить хочу Атрид,
Хочу о Кадме петь,
А гуслей тон моих
Звенит одну любовь[29]

.Стянул на новый лад
Недавно струны все,
Запел Алкидов труд,
Но лиры звон моей
Поет одну любовь.
Прощайте ж нынь, вожди,
Понеже лиры тон
Звенит одну любовь.

Еще пример из Анакреонта — стихотворение «О любителях», которое переведено также Пушкиным:

Кантемир