Антирусская красная смута

Лавров: Некоторые очень интересные историки сделали вывод: раз подлинника нет, то его и не было. Но есть серьёзные доводы за то, что подлинник всё-таки был. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, мать Николая II, 4 марта 1917 года в Ставке встретилась с сыном, и в тот же день в своём дневнике с эмоциями описала рассказ Николая II об отречении. Замечательная женщина свидетельствует, что отречение было, и, думаю, она заслуживает полного доверия. Этот дневник сохранился.

В первую годовщину отречения не менее замечательная и осведомленная женщина Александра Фёдоровна в своём дневнике написала об отречении. Сама императрица Александра Фёдоровна свидетельствует о том, что отречение было. Можем мы не доверять дневнику Александры Фёдоровны? Есть и свидетельство замечательного, верного учителя царских детей Пьера Жильяра, что Николай II рассказывал об отречении. Есть свидетельство священника Афанасия (Беляева), который беседовал с Николаем II, исповедовал его, и беседа была о произошедшем отречении.

Есть ряд документов, которые, безусловно, вызывают доверие, эти документы о том, что всё-таки отречение было. Но тут возникает вопрос: почему же оно не сохранилось? Ведь оно было очень нужно Временному правительству и большевикам не лишним являлось. Я предполагаю, что Николай II мог в подлиннике, в настоящем отречении, написать что-то такое - буквально это могли быть одна-две фразы, которые не понравились Временному правительству, и оно подлинник уничтожило, а опубликовало то, что нам известно.

Что это могли быть за фразы? Как предположение, не больше: Николай II мог написать о необходимости провести процесс отречения законно. То есть Основные законы Российской Империи, принятые в 1906 году, отречения вообще не предусматривали. А законно то, что по закону. При этом Николай II юридически обладал достаточной властью, чтобы издать Манифест (или Указ) Сенату о том, что он имеет право отречься, имеет право отречься и за сына - это можно было оформить. Но именно это могло не устроить Временное правительство, потому что оно понимало: во время революции время терять нельзя. Ведь что такое составить ещё один Манифест?

Собеседник: Нет, это должна быть какая-то законотворческая процедура. Сенат должен принять какое-то решение.

Лавров: Правильно, через Сенат, а там кто-нибудь какую-нибудь правку или ещё что-то внесёт.

Собеседник: Да, или начнет тормозить. Демократы прекрасно знали, как делать, если не хочется принимать законы.

Лавров: Между тем, лидеры Государственной Думы во главе с Родзянко обманывали начальника Штаба при Верховном главнокомандующем генерала Алексеева, сообщали ему в Ставку в Могилев, что, стоит Николаю II отречься, и всё успокоится, продолжим воевать и победим. Но на самом деле они уже не контролировали ситуацию в Петрограде.

А если подождать ещё несколько дней, если пойти по законному пути, то прошла бы, быть может, даже пара недель, и в Ставке бы узнали, что на самом деле творится в столице. Между тем от позиции армии зависела судьба революции: если бы армия не поддержала революционеров, революция могла бы проиграть. Поэтому похоже, что фальсификация произведена Временным правительством. А когда это сделано, опубликовано, после драки руками махать... Что мог сделать Николай II?

Собеседник: Уже всё. Отречение опубликовано, значит, он уже не Император.

Лавров: Не Император, свергнут. Всё это приняли. Он под арестом. Он мог пресс-конференцию собрать? Не мог. В нюансы какие-то юридические вдаваться? Невозможно, посмеялись бы. Дело сделано, вот ведь как. Так что, думаю, отречение было, но подлинника нет. Предполагаю, что Николай II подписал такой документ, который скорее всего означал декларацию о намерениях, то есть на 2 марта 1917 года он в полном юридическом смысле не отрёкся.

Собеседник: На самом деле, это меняет ситуацию просто радикально.

Лавров: Да, предполагаю, похоже, что это декларация о намерениях, которую восприняли вот так. А потом что Д^е" лать?

«Кругом измена, трусость и обман» - вот что было.

Русская катастрофа 1917 года: можно ли объединять две революции?

Собеседник: Возникает такой вопрос: возможно ли объединять Февральскую и Октябрьскую революцию в одну Великую российскую революцию? Насколько это научно?

Лавров: Сейчас такой взгляд получил распространение в связи с новым образовательным стандартом, там говорится о Великой российской революции 1917 года. Однако мне представляется, что этот взгляд не точен.

Если вернуться к Ленину, то Ленин говорил о Февральской революции, Ленин говорил об Октябрьской революции, то есть о двух революциях 1917 года; при этом он иногда говорил о том, что 1917-1918 годы - это одна революция. И одно, и другое одновременно. Я думаю, имеет место тот случай, когда, в принципе, это можно принять, потому что, действительно, это единый процесс, но не до конца 1917 года, а до середины 1918-го.