Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

С существованием “республики” под Брянском германское командование временно мирилось, чтобы не создавать себе проблем в ближних тылах. Но распространять влияние на соседние районы ей не позволили. Претензии украинских националистов создать “правительство” были пресечены. А белорусскую “народную милицию” разогнали. Изрядную подпитку добровольцев немцы получили, когда прорвались на Дон, Кубань, Северный Кавказ. Казаки не забыли геноцида гражданской войны, репрессий, голодомора. Распространялись воззвания Краснова. В Новочеркасске возник Донской казачий комитет, было объявлено о формировании добровольческих частей. Но и казакам реального самоуправления предоставлено не было. На Дону и Кубани оккупанты ничуть не стеснялись грабить, осуществлять массовые расправы (и не случайно советская комиссия по расследованию нацистских зверств начала свою работу именно здесь). А Краснова и Шкуро использовали в чисто рекламных целях, им даже не позволили приехать на родину.

Правда, затяжной характер войны и большие потери заставляли немцев все шире привлекать русских на службу. Но никакой их самостоятельности не допускалось. Германское командование принялось формировать из них “Остлегионен” и “Остгруппен” — вспомогательные части, примерно соответствующие батальону. Командовали ими немецкие офицеры, а советские волонтеры служили на правах немецких солдат. Был учрежден пост главнокомандующего “Остгруппен”, им стал генерал Хайнц Гельмих. Но он занимался не боевыми операциями, а вопросами формирования и учета. Потому что такие части не сводились воедино, а преднамеренно распылялись по разным армиям и соединениям… В составе “Остгруппен” организовывались также северокавказские, грузинские, армянские, татарские, калмыцкие, туркестанские батальоны. Эстонцам, латышам и литовцам немцы доверяли больше. Из них формировались полки и дивизии, перешедшие под эгиду СС. А из казаков-пленных на территории Польши стала создаваться кавалерийская дивизия под командованием германского генерала фон Паннвица.

В Циттенхорсте и Вустрау открылись “учебные лагеря”, где из специально отобранных пленных предполагалось готовить административные кадры для оккупированных земель. А на местах организовывались отряды украинской, белорусской, прибалтийской, русской, еврейской полиции. Да, и еврейской тоже — ей поручали надзор за соплеменниками в гетто, поддержание там порядка и выявление “врагов”. Парадоксального здесь нет. Например, крымские татары активно боролись с партизанами, участвовали в карательных операциях, не зная, что и они обречены на уничтожение — ведь по плану “Ост” Крым относился к зонам “тотальной германизации”.

И как раз такие, русские и национальные формирования, оккупанты стали использовать для расправ над мирным населением. Это позволяло “повязать кровью” помощников. Была и другая причина. В августе 1942 г. Гиммлер пожелал посмотреть расстрел под Минском. Но когда сотню человек построили перед автоматами эсэсовцев, и очереди стали кромсать голые тела, рейксфюрер по словам руководившего расстрелом группенфбрера Бах-Зелевского “сомлел, как заурядный интеллигент” — после чего пришел к выводу, что казни женщин и детей могут плохо повлиять на психику германских солдат, привести к нарушениям половых функций. Вот и приказал привлекать для этого “недочеловеков”.

Но среди русских людей нашлись и сторонники не советского или прогерманского, а “третьего пути”. Эмигрантский Народно-трудовой союз провозгласил задачу “борьбы на два фронта, с завоевателями извне и с тиранией изнутри”. Воспользоваться войной, чтобы поднять в России “национальную революцию”. Для этого Исполнительное бюро НТС нелегально обосновалось в Берлине, около 200 активистов были направлены на Восток. Они поступали на работу в различные учреждения Остминистериума (министерства Восточных территорий), в германские фирмы, посылавшие своих представителей для освоения захваченных районов, некоторые ехали нелегально, с поддельными документами.

Центры НТС возникли в Смоленске, Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе — всего было создано 120 групп в 54 городах. Разворачивали агитацию. Там, где получали доступ к типографиям, печатали листовки. Старались связаться с партизанами и вывести их из-под влияния коммунистов, вели работу в частях “Остгруппен”, среди пленных, угнанных в Германию “остарбайтеров”. Активисты НТС сумели внедриться в упомянутый “учебный лагерь” в Вустрау, распространяли свои идеи среди преподавателей и тех, кого немцы готовили себе в помощники на Востоке. Членам НТС формально запрещалось служить в полиции и других карательных органах, но ясно, что при подобной деятельность полностью без контактов с оккупантами обойтись было нельзя. Так, эмиссар НТС Э. Вюрглер, руководивший заброской активистов в Россию и курировавший связь с ними, работал в эсэсовском “Зондерштабе-Р” в Варшаве (который вел разведку против партизан) и использовал каналы этой организации.