Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Ну а у тех, кто остался на за рубежом, теперь исчез главный стержень традиционного эмигрантского существования. Ведь раньше считалось сверхзадачей сохранение “прежней России” — чтобы донести ее и передать России новой, когда она освободится от большевиков. А война показала, что советская власть сильна, рушиться не собирается, и ее не смог одолеть даже такой противник как Гитлер. Теории “конвергенции” тоже очень быстро выявили свою несбыточность. И сама идея “жизни ради возвращения” теряла смысл. Старикам оставалось только доживать свой век. Их организации превращались в подобия клубов или обществ ветеранов, где пожилые люди вспоминали прошлое, поддерживали общение между собой. А их дети начали быстро ассимилировать среди народов Европы и Америки. Если мы, допустим, откроем книги дочери А.И. Деникина, хоть и родившейся в России, но увезенной за границу ребенком, то возникает четкое впечатление, что их писал не русский человек. Не русский по своему менталитету, взглядам, оборотам речи.

Но в ходе войны за рубеж выплеснулась “вторая эмиграция”. Не вернулась на родину часть пленных, “остарбайтеров”, добавлялись ушедшие с немцами беженцы, националисты, остатки солдат “Остгруппен”, власовцев, красновцев, всякого рода перебежчики, невозвращенцы. Численность “второй эмиграции” неизвестна. Называют цифру 100 тыс. человек, но она весьма условна. Потому что многие из таких беженцев, опасаясь выдачи Советскому Союзу, жили по чужим или поддельным документам, выдавали себя за поляков, болгар, чехов. У этих людей была уже совершенно иная психология, другой настрой, чем у “первой эмиграции”. Беженцы гражданской войны жили надеждами на возвращение, старательно сберегали в себе именно русское. Новые эмигранты, наоборот, стремились как можно скорее стать “настоящими не-русскими” — французами, американцами, канадцами, чтобы пользоваться в полной мере пользоваться западными материальными благами. Поэтому они гораздо быстрее, чем “первая эмиграция” начали растворяться в других народах.

Возникали и антисоветские организации. Они также отличались от старых. Прежние белогвардейцы отождествляли себя с Россией и тщательно взвешивали взаимодействие с иностранцами — не нанесет ли оно ущерба российской государственности и русскому народу. Новые “борцы” такими проблемами не задавались, передавая себя в фактическое подчинение иноземцам. Как сообщает одна из брошюр НТС, “если кто и думал о возобновлении борьбы, то разве что о новом власовском движении без Власова на стороне американцев” [122]. И представляется закономерным, что в условиях “холодной войны” США привлекали к сотрудничеству главным образом представителей новой эмиграции, считали их “более реалистичными”.

Например, русскую службу “Голоса Америки” возглавил не монархист или белогвардеец, а невозвращенец Бармин. Советский дипломат и разведчик, сбежавший на Запад — и принятый в Управление Стратегических Служб (разведку) США. Правда, в 1944 г. он опубликовал в “Ридерс дайджест” статью о “коммунистической опасности” и за это его уволили. Рано было публиковать такие статьи. Но затем пришло время, и дали подходящее назначение. И, между прочим, устроившись в “Голосе Америки” Бармин принялся чисто по-советски стучать на американских коллег и начальников в комитет Маккарти — они, дескать, “саботировали ценные предложения по усилению антисоветской пропаганды” [8].

Под эгидой США и их партнеров по НАТО стали создаваться русские, национальные антисоветские организации. Но прежние формы эмигрантских кружков и партий, варившихся в собственном соку и споривших о политических программах, были для американцев малоинтересны. Стоило ли на таких деньги тратить? Подобная “мелочь” могла потребоваться только для того, чтобы устроить пикеты и демонстрации перед международными конференциями, выставками, издавать свои газетенки. Главным направлением деятельности стала пропаганда. На Советский Союз нацеливалось вещание мощных радиостанций “Голос Америки”, ВВС, “Свобода”, “Свободная Европа” и др. В СССР переправлялась агитационная литература. Она распространялась и среди советских солдат, расквартированных за рубежом.

В условиях “холодной войны” оказалась востребованной такая эмигрантская организация как НТС. Но свое мироввоззрение она значительно изменила. Термин “народно-трудового строя” остался, однако идеи об особенностях русского исторического пути уже отпали. Под “народно-трудовым строем” стала подразумеваться по сути та же западная демократия, а ради национальных особенностей ее лишь дополняли православием, земствами и пр. НТС во все времена отрицал свою связь с зарубежными спецслужбами. Подчеркивал, будто действует сам по себе, даже позволял себе не соглашаться с Западом по отдельным вопросам. Но ведь и такие были нужны. Пусть действует, а иностранные государства тут как бы и ни при чем, ответственности не несут. Хотя в любом случае без их содействия и покровительства подобная работа была бы невозможной.