Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

И еще знаменательное “совпадение”. В самом начале хрущевских реформ, в 1955 г., был отменен сталинский указ 1936 г., запретивший аборты и вводивший уголовную ответственность за них. Объясняли это тем, будто запретительные меры “неэффективны”, аборты все равно совершаются подпольно, с помощью дилетантов, в антисанитарных условиях. Так лучше легально, в больницах. Но подчеркнем, что система здравоохранения была государственной! И теперь за государственный счет больницы получали оборудование для абортов, выделяли для этого помещения, для этого готовились специалисты. А среди интеллигенции пошли по рукам “научные разработки”, что аборт благотворно влияет на женщину, “омолаживает” ее организм, в отличие от родов, которые уродуют ее и старят… Отметим, что во всех развитых западных странах аборты оставались еще под запретом. Уголовная ответственность за такие преступления была отменена в Англии лишь в 1967 г., в США — в 1973 г., во Франции — в 1979 г. [110] Первыми сокращать стали русских.

Продолжалась и деятельность Никиты Сергеевича по “разрядке напряженности”. Осуществлялись встречи на высшем уровне, в 1959 г. состоялся визит Хрущева в США и переговоры с Эйзенхауэром, потом была созвана Парижская конференция, потом произjщла встреча с американским президентом Кеннеди в Вене. Все эти мероприятия кончились ничем. Запад на компромиссы и уступки по-прежнему не шел. Однако Никита Сергеевич, дабы продемонстрировать миролюбие, очередной раз предпринял односторонние шаги. И еще какие! Заявил, что мир должен идти к разоружению и в перспективе вообще распустить национальные армии, сохранить только полицейские силы. И выразил готовность первыми начать подобные меры. Провозгласил о прекращении ядерных испытаний и произвел масштабное сокрашение советских вооруженных сил. Их численность уменьшалась с 5,8 млн до 2,5 млн человек. Более чем в два раза!

Причем и это, по-хрущевски, осуществлялось всего за несколько лет, одним махом. Солдаты, может, и не прочь были бы “сократиться”, но ведь законы о воинской службе остались прежними! Солдат продолжали призывать, разве что посылали не учиться военному делу, а строить, на целину. А офицеров кромсали “по живому”, сотнями тысяч. Увольняли без специальности, без средств к существованию, без жилья. Увольняли опытнейшие кадры, прошедшие войну, командиров полков, дивизий, Героев Советского Союза. Расформировывали училища, полки, дивизии. Прекращались военно-технические разработки (как, например, стратегический бобмардировшик Мясищева, не имевший аналогов в мире), резали на металлолом первоклассные корабли, самолеты — Хрущев пришел к выводу, что они не нужны, если есть межконтинентальные ракеты и подводные лодки. Он ждал, что и Запад адекватно откликнется на миролюбивые жесты. Но Запад не отреагировал. Своих вооруженных сил сокращать не стал. И ядерные испытания продолжал…

Что же касается мирового противостояния, то Никита Сергеевич все равно рассчитывал взять в нем верх. Только другими, не военными методами. В 1950-х — 1960-х стала окончательно распадаться колониальная система. И распадаться очень бурно, владычество прежних хозяев одна за другой свергали страны Азии, потом перекинулось на Африку. А Советский Союз взялся перетягивать их под свое покровительство. Практически возвращался троцкистский курс на “пролетарский интернационализм”, на “мировую революцию” — но “интернационализм” проявлялся в совершенно кариктурных формах.

Развернулось беспрецедентное по своим масштабам финансирование режимов, которые объявлялись “дружественными”. И эти режимы охотно выражали “дружбу”, чтобы подоить Советский Союз. Колоссальные народные средства потекли за рубеж. Хотя с подобной политикой Хрущев раз за разом садился в лужу. Объединенной Арабской республике выделили кредит в 100 млн. долл на строительство Асуанской ГЭС, оказали помощь против агрессии Англии, Франции и Израиля в 1956 г. — а эта республика преследовала коммунистов. То же самое случилось с Ираком. В защиту Конго Хрущев стучал ботинком на трибуне ООН, обещав показать противникам “кузькину мать” — а Конго отнеслось к СССР более чем прохладно.

Зато Москва кардинально поссорилась с Китаем. Как уже отмечалось, Мао Цзэдун был недоволен атакой против “культа личности”. А в попытках распространения своего влияния на освободившиеся страны СССР и Китай оказались конкурентами. Мао тоже претендовал, чтобы втянуть их в русло своей политики. И порой получалось так, что Москва “кормила” то или иное “прогресивное” правительство, а оно вдруг перекидывалось под эгиду Пекина.