Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

В 1930 г. зафиксировано 1300 крестьянских восстаний и волнений, охвативших 2,5 млн человек. Основная часть мятежей пришлась на январь-февраль. Были столкновения, вызывались войска. Но и красноармейцы были выходцами из крестьян, повиновались плохо. И Сталин запретил бросать на подавление воинские части, разослав органам ОГПУ секретную телеграмму: “Сопротивление крестьян перерастает в повстанческое движение, обстановка грозит гибелью, употреблять Красную армию для подавления повстанцев — значит идти на разложение ее ввиду подавляющего крестьянского состава и оголить границы СССР”. Чаще обходились иначе. Выжидали, когда бунтующие толпы “выпустят пар” и разойдутся, а потом в деревню наезжали команды ОГПУ и арестовывали самых активных.

Был ли виноват в этих бедствиях Сталин? Без сомнения, как руководитель партии и государства. Но все же говорить о “сталинской политике” в данном случае было бы некорректно. Указания, которые давал ЦК, разительно отличались от того, что происходило на практике. Еще раз обратимся к процитированным выше документам. Январское постановление ЦК говорило о коллективизации “зерновых районов”, о том, что она может быть завершена “в основном” к осени 1931 или весне 1932 г. Но нигде и никогда не требовалось завершения к весне 1930 г.! К этому сроку предусматривалось вовлечение в колхозы 34 % хозяйств — но не 56 %, как оно случилось уже к марту.

Значит, на промежуточных уровнях между ЦК и исполнителями кто-то подправлял, корректировал, настраивал на “перевыполнение”. Случайно ли? Ох, что-то не верится в эдакие случайности. Тем более что кампания развернулась как-то очень уж быстро, всего за два месяца — по всему Советскому Союзу. Другие-то дела долго приходилось “раскачивать”, повторные указания давать, нажимать, а тут мгновенно… И Сталин вовсе не форсировал процесс. Наоборот. 30 января 1930 г. за его подписью вышла директива ЦК, пытавшаяся сдержать увлечение раскулачиванием: “… ЦК разъясняет, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии колхозного движения… ЦК требует, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного движения, чтобы центр тяжести был перенесен на строительство новых колхозов…”

А 2 марта 1930 г. вышла статья Сталина “Головокружение от успехов”, резко осуждавшая допущенные безобразия. В тот же день был опубликован примерный устав сельскохозяйственной артели, в разработке которого участвовал Сталин. В уставе предусматривалось оставлять крестьянам приусадебные участки, не обобществлять мелкий скот, птицу и т. п. (Другой вопрос, что о таком уставе надо было подумать раньше — но это входило в обязанности не партийного руководства, а наркомата земледелия, хозяйственных органов). 14 марта ЦК принял суровое постановление “О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении”: “ЦК считает, что эти искривления являются теперь основным тормозом дальнейшего роста колхозного движения и прямой помощью нашим классовым врагам”. А 3 апреля в “Правде” была опубликована еще одна статья Сталина “Ответ товарищам колхозникам”, где разъяснялась политика партии в данном вопросе.

Кстати, на эти статьи и постановление ЦК больше всего обиделись… троцкисты. Оказалось, что как раз они особенно усердно громили деревню, полагая, что партия приняла их курс наступления на крестьянство. А когда за “искривления” стали наказывать, троцкисты даже в открытых газетных публикациях выражали возмущение: дескать, нашими руками сделано дело, и нас же объявили “крайними”. Ну а крестьяне после разъяснений, что колхозы должны создаваться на добровольной основе, начали массами выходить из них. Если к марту в колхозы удалось поверстать 56 % хозяйств, то через два месяца осталось 26 %.

Но возможности индивидуального труда оказались уже подорванными. Хозяйства понесли колоссальный ущерб, скотина погибла (ее поголовье не восстановилось даже к 1941 г.) Распоряжаться “излишками” своей продукции крестьяне все равно больше не могли. А процесс коллективизации возобновился к концу 1930 г., но уже более планомерно, организованно. Лишь к середине 1931 г. число крестьянских хозяйств, вошедших в колхозы, достигло 53 %.

С легкой руки Солженицына и других авторов коллективизацию и раскулачивание принято изображать “мужичьей чумой”. Называются цифры — 10 млн, 15 млн сосланных. Причем все они почему-то подразумеваются погибшими. Да, бедствие и впрямь было колоссальным. Но и лжи в данном вопросе намешано сколько угодно. Сразу отметим, что точных цифр до сих пор нет. В ходе антисталинских разоблачительных кампаний они так и не опубликованы. Почему? Что же касается версии о 15 миллионах, вымерших в сибирских тундрах, то впервые она была озвучена в мемуарах У. Черчилля, изданных в период “холодной войны” [193]. Заслуживает ли такой источник безусловного доверия? Вот уж вряд ли. Но в дальнейшем западные и наши прозападные исследователи переписывали друг у друга эту версию без всяких проверок.