Антисоветская блокада и ее крушение

ПОПЫТКИ УСТАНОВЛЕНИЯ ТОРГОВЫХ СВЯЗЕЙ С СОЮЗНЫМИ И НЕЙТРАЛЬНЫМИ СТРАНАМИ

Сразу же после победы Октябрьской революции Советская Россия стала предпринимать попытки установить нормальные политические и равноправные торгово-экономические связи с бывшими союзниками по Антанте. Желание ряда нейтральных стран получить сырье из Советской России и продать ей мирную продукцию своих заводов также не осталось незамеченным Советским государством, принимавшим меры по завязыванию связей и с ними.

Однако установлению нормальных торговых отношений со многими капиталистическими странами препятствовала откровенно антисоветская политика их буржуазных правительств, которые на протяжении 1918 г. все более явно переходили от «молчаливого экономического разрыва» к политике военно-экономической блокады. В этом убеждает ознакомление с деятельностью первых советских представительств в ряде государств, направленной на нормализацию отношений с капиталистическими странами и возобновление торгово-экономических связей с ними.

Как отмечалось, одним из первых на путь негласного торгового бойкота Советской России вступило правительство Великобритании. Но даже в этих неблагоприятных условиях Советское правительство прилагало все усилия к установлению экономических связей с ней. Именно такая задача была поставлена перед видным партийным работником М. М. Литвиновым, который жил в Англии на положении русского политического эмигранта. 4 января 1918 г. в лондонских вечерних газетах появилось радиосообщение из Петрограда о назначении Литвинова уполномоченным Нар-коминдела в Англии. Сорокадвухлетний Максим Максимович Литвинов, по свидетельству хорошо знавшего его по эмиграции И. М. Майского, обладал качествами, которые в дальнейшем выдвинули его в ряды лучших советских дипломатов ленинской школы: «Сильный и трезвый ум, твердый характер, уменье быстро и глубоко схватывать сущность вопроса, не теряясь в мелочах, острая саркастическая складка, глубокая ненависть к фразе и на редкость организованная деловитость».^{81} Английское правительство отказалось признать Литвинова в качестве полномочного представителя РСФСР, но предоставило ему право посылки и приема курьеров, пользования шифром, организации представительства в Лондоне. Британский министр иностранных дел А. Бальфур согласился лишь на неофициальные контакты с советским представителем через одного из чиновников своего министерства. На этот шаг британское правительство пошло ради того, чтобы не терять всех связей со страной, которая, как оно полагало, скоро встанет на путь «добропорядочной демократии». В ответ на эту «любезность» оно получило разрешение иметь в Советской России такого же полуофициального представителя — Р. X. Брюса Локкарта.

Интересен отзыв о статусе первого советского полпреда в Великобритании пребывавшего в Лондоне в то же время бывшего посла Временного правительства К. Д. Набокова, который считался послом России в этой стране. В своих воспоминаниях Набоков писали «В Лондоне появился… «посол» от большевиков, Литвинов, с которым министерство иностранных дел имело постоянные сношения. Хотя этот «посол» официально признан не был, не подлежит сомнению, что Сношения с ним были официальные и что он пользовался некоторыми привилегиями (шифрами, правом посылки дипломатических курьеров), которых посольство (бывшего Временного правительства. — В. Ш.) было лишено и которыми, разумеется, частное лицо ни в коем случае наделено быть не могло».^{82}

М. М. Литвинов энергично взялся за дело. Получив из Москвы с первым же курьером около 200 тыс. руб. Царскими кредитными бумагами, которые в то время еще можно было обменять на фунты стерлингов, хотя и по очень низкому курсу, он снял для первого советского полпредства в Лондоне (до того оно находилось у него на квартире) помещение в доме по Викториа-стрит, 82, пригласил на работу несколько человек, заказал бланки и печати. «На дверях полпредства, — вспоминал Литвинов, — была вывешена табличка с надписью: «Русское народное посольство». Тут же помещалось консульство, которое именовалось «Русское Народное консульство». Сам я присвоил себе титул «русский народный посол». Все эти наименования были моего собственного изобретения, ибо… никаких указаний из Москвы, в том числе и указаний о моем официальном титуле, я не имел».^{83}