Антисоветская блокада и ее крушение

Управление же заграничными конторами Центросоюза («Иноцентр»), возглавляемое А. М. Беркенгеймом, находилось в Лондоне. Оно утратило чувство реальности, ослепленное ненавистью к советскому строю, рассматривало себя как «наиболее здоровое организационное ядро русского народного хозяйства» и требовало полной независимости от Советской власти в выполнении «самых широких общественно-хозяйственных и государственно-хозяйственных функций».^{408} Советское правительство, учитывая, что в сложившихся условиях иначе как под флагом кооперации вступить в торговые отношения с капиталистическими странами и ликвидировать блокаду РСФСР невозможно, приняло решение направить для переговоров с представителями западных держав формально «кооперативную», а фактически — правительственную делегацию, наделенную самыми широкими полномочиями. Вместе с тем оно прекрасно понимало, что лидеры государств Антанты вынуждены будут делать хорошую мину при плохой игре и согласятся в конечном итоге на тот состав делегации русских кооперативов, который утвердит Центросоюз. Как отмечал американский историк и журналист Л. Фишер, «кооперативная схема» Верховного совета Антанты «была в Москве одним из хороших поводов для острот в течение продолжительного времени, и годы спустя Чичерин не мог удержать усмешки, говоря со мной об этом».^{409}

В самом деле, членами кооперативной делегации правление Центросоюза, одним из руководителей которого являлся А. М. Лежава, назначило 25 февраля 1920 г. Л. Б. Красина, М. М. Литвинова, В. П. Ногина, С. З. Розовского и Л. М. Хинчука.^{410}

М. М. Литвинов был в то время членом коллегии п заместителем наркома по иностранным делам. С ноября 1919 г. он уже находился за границей, в Копенгагене, где по поручению Советского правительства вел переговоры с британским представителем О’Грэди об обмене военнопленными и где поставил перед ним вопрос о ликвидации блокады. Однако именно его кандидатура и встретила наибольшие возражения британского правительства, которое не препятствовало тому, чтобы он оставался в качестве члена делегации в Копенгагене, но решительно отказывалось пропустить его в Лондон для предполагаемых последующих переговоров под фальшивым предлогом, что в 1918 г. он якобы занимался подрывной деятельностью на территории Англии. Другой член делегации, Л. Б. Красин, являлся наркомом торговли и промышленности РСФСР; В. П. Ногин, член партии с 1898 г., один из руководителей вооруженного восстания в Москве, был в то время членом президиума ВСНХ и руководителем Центротекстиля. Л. М. Хинчук не смог выехать в составе кооперативной делегации по болезни, и лишь один С. 3. Розовский представлял собственно Центросоюз. Между тем все члены делегации получили соответствующие доверенности этого кооперативного объединения, а Красин и Литвинов, сверх того, — полномочия Совнаркома, подписанные В. И. Лениным, на ведение мирных политических переговоров и заключение экономических соглашений, торговых сделок с капиталистическими странами. В. П. Ногин имел также мандат от ВСНХ, дающий ему право «разрешать… все вопросы, связанные с экономической жизнью РСФСР».^{411}

В делегацию, помимо ее членов, входили дипломатические работники (в их числе — Н. К. Клышко) и свыше двадцати торговых и экономических экспертов, и это отражало самые серьезные намерения Советского правительства добиваться установления хозяйственного сотрудничества со странами Запада. «Пусть Англия, — писал Г. В. Чичерин М. М. Литвинову в связи с посылкой делегации 30 марта 1920 г., — так и смотрит на поездку Красина как на серьезную поездку для основательного коммерческого соглашения, а не как на первоначальный контакт без окончательного и точного решения. Нам именно важно, чтобы теперь уже были конкретные деловые результаты, а не только декларативные выступления. Самый факт составления делегации из таких экспертов есть указание на то, что предстоят конкретные деловые решения».^{412} До 29 марта 1920 г. делегация находилась в Петрограде, где ожидала разрешения на проезд через территорию Финляндии в Швецию, откуда должна была отправиться в Копенгаген для переговоров с представителями Верховного экономического совета Антанты относительно условий ликвидации блокады и возобновления торговли через кооперативы. Наконец разрешение было получено. «Итак, едем и посмотрим, что из этого выйдет», — заключал Л. Б. Красин свое письмо Г. Е. Зиновьеву от 29 марта 1920 г.^{413}