Антисоветская блокада и ее крушение

В. И. Ленин был глубоко прав, выражая обоснованное беспокойство условиями закупок на золото. На договор со Швецией от 15 мая 1920 г. последовал демарш правительства Франции, которое выразило протест против приема советского золота банками Швеции. Правительство Швеции в ответ заявило, что оно не вправе вмешиваться в договоры и торговые дела частных лиц, поскольку решения Верховного совета Антанты не запрещали вывоза золота из России.^{482}В таких условиях, однако, реализация золота в нейтральных странах не могла проводиться на сколько-нибудь нормальной основе и потери, причем значительные, на продаже были неизбежны. Причиной была не столько позиция Франции, сколько откровенное участие в «золотой блокаде» всех главных империалистических держав. Англия, по словам Л. Б. Красина, принимала в ней активное участие по иным соображениям: «Ставя нам всяческие затруднения в реализации нашего золота, английское правительство просто спекулирует на том, что чем больше будет этих затруднений, тем дешевле Английскому банку удастся скупить и забрать в свои руки русский золотой запас». В переговорах с Л. Б. Красиным английские представители не возражали против ввоза русского золота при условии сдачи его по ценам Английского банка, т. е. с по-терей примерно четверти его стоимости.^{483}

В то же время они лицемерно утверждали, что Великобритания якобы не участвует в золотой блокаде. Эта фарисейская позиция была полностью разоблачена Л. Б. Красиным в переговорах с министром торговли Р. Хорном.

— Мистер Хорн, — предлагал советский представитель, — если Вы не участвуете в золотой блокаде, дайте обязательство, что Английский банк перечеканит нашу монету в слитки. Тогда эти слитки перестанут быть «русским золотом» и не будут подвергаться ограничениям на денежных рынках.

— Нет, — отвечал Хорн. — Это невозможно. Мы не можем дать такого обязательства.

— Хорошо, — говорил Л. Б. Красин. — Можно найти и другой выход. Известно, что в кладовых Английского банка золото хранится десятилетиями. Разве нельзя положить туда «русское золото» на длительный срок, выдав нам взамен соответствующее количество из его запасов? Ведь через сотню лет международная ситуация настолько изменится, что никаких ограничений для его продажи не будет.

— Нет, — отвечал Хорн, — И это совершенно недопустимо.^{484}

Британский министр не объяснял, почему именно, но причина состояла в том, что Англия активно участвовала в «золотой блокаде» и, как писал Л. Б. Красин, «чем дольше Ллойд Джордж и сэр Роберт Хорн тянули со мной переговоры, тем выше был заработок английских торговцев на искусственном обесценении русской золотой монеты».^{485} Правительство США вообще запретило принимать советское золото своим финансовым органам.^{486} Что касается Германии, то депонирование золота в ее банках было сопряжено с громадным риском. В случае, если бы сведения о ввозе советского золота были получены правительствами союзных держав (а сохранить в тайне транспортировки золота из Ревеля было почти невозможно), последние в соответствии с Версальским договором наложили бы на него секвестр в погашение репарационных обязательств Германии.^{487} В результате использования «золотой блокады» правительствами великих держав Запада создавались препятствия для закупок советских внешнеторговых организаций на протяжении всего 1920 и начала 1921 г.

В Москву, в Наркомвнешторг, поступали тревожные известия. Представитель Наркомфина сообщал из Стокгольма 1 июля 1920 г.: «Учитывают наши затруднения и предлагают слишком низкую цену»; И. Э. Гуковский — из Ревеля 6 июля: «Мелкие государства не препятствуют ввозу нашего золота, но емкость их рынка слишком ограничена и у банкиров есть возможность назначить произвольные курсы»; Л. Б. Красин — из Стокгольма 28 сентября: «Главные шведские банки под давлением Парижа уклонились от приема золота, а средние, взявшие его, встретились с трудностями при его реализации по нормальным ценам».^{488}

Вследствие золотой блокады Советское государство в 1920–1921 гг. при обмене золота на иностранную валюту понесло значительный ущерб, оцениваемый суммой в 45 млн. довоенных золотых рублей.^{489}

Попытки возобновления лесоэкспорта, предпринятые Советской Россией в 1920 г., также натолкнулись на новую, «лесную блокаду» со стороны английских деловых кругов. В течение 1920 г., когда стала налаживаться практическая работа в области внешней торговли, В. И. Ленин и руководимый им Совнарком вникают во многие вопросы, связанные с ее организацией, мобилизацией экспортных ресурсов страны.

Большое внимание В. И. Ленин уделял вопросу использования сырьевых богатств страны, и в частности леса, в целях возобновления экспорта. Уже в апреле 1920 г. он направляет телеграмму в Петроград, требуя «немедленной организации лесного экспорта», и намечает при этом ряд мер для приведения в порядок Петроградского порта. О работе в этом направлении В. И. Ленин предлагает раз в неделю сообщать ему по телеграфу.^{490}