Антиваксеры, или День вакцинации

Тут Вилену Егоровичу внезапно пришла в голову мысль – оставить взрывное устройство в квартире Бабушкина и тем самым легализовать смерть друга. Смирнитский понимал, что взрыв должен будет произойти в районе двенадцати часов завтрашнего дня, а особых повреждений прочной кирпичной хрущевке он вряд ли нанесет. Но после этого скрывать смерть главного редактора будет уже невозможно. В душе Смирнитский жалел Андрея Николаевича и чувствовал себя виноватым в том, что сам подсунул другу боевое оружие, пусть и по настоянию Соловьева. А Бабушкин, узнав о своей официальной смерти, сможет скрыться и про него все забудут. Пистолет из сумки Вилен Егорович забрал себе – он был в квартире явно лишним.

Случайно встретив Андрея Николаевича, Смирнитский понял, что его друг пребывает в полнейшей растерянности, однако никуда бежать не собирается, и совершенно не представляет, как расхлебывать заваренную им кашу. Тогда он рассказал Бабушкину о взрывном устройстве в шкафу, и о том, когда примерно оно должно сработать. Друзья попрощались навсегда и Смирнитский побежал дальше. У него впереди была еще куча дел.

Вилен Егорович отдал сумку с газетами Людмиле Сергеевне и поехал на площадь торжеств, предупредить будущего террориста о коварных планах силовиков. Там он увидел, как Олег получил от полицейского барсетку, в которой наверняка лежало взрывное устройство. Смирнитский ждал удобного момента, чтобы подойти к Кузнецову и предупредить его, а пока сидел на автобусной остановке неподалеку, не привлекая к себе внимания. Но к великому изумлению Вилена Егоровича, Олег сам превосходно выпутался из смертельной ловушки. Непонятно было одно – как он узнал про взрывчатку в барсетке? Не от майора же, который ее привез.

Завершив наконец дела, Вилен Егорович приехал к Главе и докладывал сейчас ему о сегодняшних событиях. Не знал он только про задумку антиваксеров с флагом, ведь Смирнитский полдня пробегал по городу и в партии вечером не появлялся. Но, впрочем, про трюк с флагом, никто кроме Ивана Ивановича и Троцкого, больше не знал.

А Соловьев, со все возрастающим изумлением слушая обстоятельный доклад своего тайного агента, только теперь окончательно понял, насколько верной и удачной была его идея внедрить в партию антиваксеров милейшего и неприметного Вилена Егоровича Смирнитского.

Глава 49. Моя свинья

(суббота, 15:00, после Дня вакцинации)

В кабинете Главы понуро сидели члены оперативного межведомственного штаба по обеспечению безопасного проведения Дня вакцинации. Председатель штаба, старший советник юстиции Беккер обстоятельно докладывал о событиях сегодняшнего утра. Соловьев внимательно слушал, хотя знал гораздо больше, чем сейчас слышал. Наконец прокурор закончил доклад и замолчал.

– Благодарю Вас, уважаемые члены штаба, за образцовое выполнение своих обязанностей и безупречное проведение Дня вакцинации, – сказал ровным голосом Глава, у которого перед глазами до сих пор стояла крышка от кубка, со свистом пролетевшая возле его носа и с торжественным грохотом упавшая на асфальт перед трибунами.

На эти слова даже Котов не нашелся что ответить, и только преданно сверлил Евгения Васильевича своими абсолютно честными глазами.

– Я думаю, горожане надолго запомнят этот волшебный праздник, – продолжал Соловьев, – особенно нестандартную идею салюта из кубка. Да и сюрприз с флагом зрителям очень понравился, жаль только, исполнитель сюрприза погиб.

Члены штаба молчали. Сказать полковникам было нечего. Организованная ими ночью проверка не выявила заложенного в памятник взрывного устройства, а выставленное оцепление не предотвратило проникновение на площадь злоумышленника с флагом. Самое обидное, что обвели их вокруг пальца не какие-то суперагенты, а парочка незадачливых антиваксеров, которых никто всерьез и не воспринимал.

– Труп в квартире Бабушкина идентифицировали? – спросил Глава.

– Так точно, – преданно ответил Котов, – руки ему хоть и оторвало, но они тут же в комнате валялись. Отпечатки пальцев принадлежат Бабушкину, теперь это точно его труп. А еще в квартире нашли пистолет, из которого убили двойника Андрея Николаевича, и металлическую коробку. В ней лежало какое-то письмо, но оно, к сожалению, уничтожено при взрыве и прочесть его невозможно.

Соловьев к словам полицейского отнесся равнодушно. Он знал и про пистолет, и про коробку, и даже содержание сгоревшего письма было ему известно.

– Так значит, на роль преступника Вы теперь выбрали Троцкого, который взорвал Бабушкина и памятник? – спросил Глава, – а Кузнецов из террористов плавно перешел в разряд народных героев?

– Просмотрели мы Троцкого, убийцу проклятого, – сокрушенно сказал Котов, – подозревали Кузнецова, а оно вон как все получилось!

Соловьев внимательно посмотрел на начальника полиции, но кроме собачьей преданности в его честных глазах не увидел ничего.

– Вы свободны, товарищи, – неожиданно сказал Глава.

Три полковника, приготовившиеся к очень долгому разговору, с недоумением уставились на Евгения Васильевича, а тот добавил: