Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Может показаться, что предшествующее обсуждение возможности наследственных различий в психологических нормах разных обществ перегружено излишними деталями. Однако даже среди антропологов сохраняются значительные разногласия по этому вопросу. Одни принимают существенные различия во врожденных способностях большинства обществ как нечто само собой разумеющееся, другие категорически отрицают возможность самого существования таких различий. Похоже, что ни те, ни другие не потрудились проанализировать свою точку зрения в свете современных познаний в области генетики. Истина почти наверняка лежит где-то между этими двумя крайностями. Маленькие общества, пребывавшие в долгой изоляции, вероятно, и в самом деле отличаются от других врожденными психологическими задатками. С другой стороны, члены большинства крупных – и, по сути дела, всех цивилизованных – обществ настолько гетерогенны по своей наследственности, что любое физиологическое объяснение наблюдаемых различий в личностных нормах таких обществ будет совершенно несостоятельным. Например, генетические различия между французами и немцами настолько незначительны по сравнению с различиями в их личностных нормах, что просто смешно пытаться объяснить последние на основе генетики. Даже ярым немецким расистам пришлось ввести для поддержания своих представлений о расовом превосходстве мистическое понятие нордической души, способной к воплощению в средиземноморском или альпийском теле.

Одними из первых, кто признал неадекватность объяснения различия личностных норм в разных обществах наследственными психологическими факторами, были американские антропологи, возглавляемые покойным д-ром Боасом. Решительно поднявшись на борьбу с доктринами расового неравенства и руководствуясь стремлением доказать сущностное единство нашего вида, они, к сожалению, упустили один важный момент. Процессы научного развития, помимо простого сбора фактов, являются прежде всего процессами замещения. Когда накопление знания приводит к тому, что какое-то объяснение некоторого явления становится несостоятельным, должно быть разработано новое, лучшее, объяснение. Недостаточно простого указания на то, что принятое прежде объяснение было неверным. То, что личностные нормы в разных обществах различны, – это наблюдаемый факт. Но вместо того, чтобы чистосердечно признать его и попытаться объяснить, некоторые антропологи направили свои усилия на попытки преуменьшить степень и значимость таких различий. Они собрали много данных, свидетельствующих о том, что эти различия, охотно ими признаваемые, не могут быть обусловлены расовыми факторами, однако крайне мало сделали для того, чтобы сформулировать какое-либо лучшее объяснение. Мнение, будто различия в личностных нормах разных обществ обусловлены врожденными наследственными факторами, имеет глубокие корни в массовом мышлении. И искоренить его будет невозможно до тех пор, пока наука не будет готова предложить лучшее объяснение. Верить в то, что все человеческие группы обладают одними и теми же психологическими способностями, не предпринимая при этом никаких попыток объяснить их вполне очевидные различия, проявляющиеся во внешнем поведении и даже в ценностно-установочных системах, – для этого требуется такая степень веры в научный авторитет, к которой способны лишь очень немногие индивиды. Даже общие утверждения о том, что наблюдаемые различия обусловлены культурными факторами, остаются неубедительными до тех пор, пока не сопровождаются объяснениями того, что это за факторы и как они действуют.

Наше обсуждение возможной роли наследственных факторов в детерминации личностных норм разных обществ должно было ясно показать, что эти факторы совершенно неадекватны для объяснения многих наблюдаемых различий. Единственная альтернатива состоит в том, чтобы допустить, что такие различия можно отнести на счет влияния тех особых сред, в которых члены разных обществ воспитываются. Как уже ранее было отмечено, факторами среды, которые оказываются наиболее важными в связи с формированием личности, являются люди и вещи. Поведение членов любого общества и формы большинства объектов, которые ими используются, в значительной степени стереотипизированы и могут быть описаны в категориях культурных образцов. Когда мы говорим, что развивающаяся личность индивида формируется культурой, мы в действительности имеем в виду, что она формируется тем опытом, который он черпает из своего контакта с такими стереотипами. То, что она и в самом деле формируется в весьма значительной степени такими контактами, вряд ли будет оспорено хоть кем-то, кто знаком с фактическими данными; однако в литературе по этому вопросу был, на наш взгляд, почти полностью проигнорирован один важный аспект этого формообразующего процесса.