Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

(2) В своих экономических трансакциях балийцы демонстрируют исключительную осмотрительность, даже если речь идет о самых не значительных сделках. Они «крохоборы». С другой стороны, эта щепетильность в мелочах уравновешивается периодически проявляющейся «расточительностью», когда они расходуют большие суммы денег на церемонии и другие формы расточительного потребления. Найдется крайне мало балийцев, которым бы была близка идея неуклонного преумножения своего богатства и собственности; этих немногих либо не любят, либо считают чудаками. Для подавляющего большинства «сбережение грошей» сопряжено с ограниченной временной перспективой и ограниченным уровнем устремлений. Они экономят до тех пор, пока не накопят достаточно средств для того, чтобы как следует раскошелиться на какой-нибудь церемониал. Балийскую экономику невозможно описать в категориях индивидуального стремления к максимизации стоимости; скорее, ее следует сравнить с расслабленными колебаниями из области физиологии или инженерии, памятуя о том, что последовательности их трансакций не просто описываются этой аналогией, но что и для них самих эти последовательности выглядят естественным образом облеченными примерно в такую форму.

(3) Балийцы находятся в заметной зависимости от пространственной ориентации. Чтобы быть способными хотя бы к каким-то действиям, они должны знать свое положение в системе координат, и если балийца прокатить на автомобиле по петляющим дорогам так, чтобы он потерял чувство направления, то он может оказаться окончательно дезориентированным и неспособным действовать (например, танцор может утратить способность танцевать) до тех пор, пока к нему не возвратится это чувство, например, пока он не увидит какие-нибудь важные ориентиры на ландшафте, скажем, центральную гору острова, вокруг которой выстраиваются его опорные точки координат. Существует аналогичная зависимость и от социальной ориентации, но со следующим различием: если пространственная ориентация локализована в горизонтальной плоскости, то социальная ориентация ощущается как преимущественно вертикальная. Когда встречаются два чужака, они, прежде чем начать более или менее свободно разговаривать друг с другом, обязательно должны выяснить свои соотносительные кастовые позиции. Один из них спрашивает другого: «Где ты сидишь?», – а это метафора касты. По сути дела задается вопрос: «Высоко или низко ты сидишь?» Когда каждый узнаёт кастовую принадлежность другого, он узнаёт тем самым, какие правила этикета и языковые нормы ему следует соблюдать; тогда разговор может продолжаться дальше. При отсутствии такой ориентации балиец держит свой язык на замке.

(4) Сплошь и рядом обнаруживается, что деятельность (отличная от вышеупомянутого «крохоборства») вместо того, чтобы быть целеориентированной, т. е. направленной на какую-то запланированную цель, ценится сама по себе. Артист, танцор, музыкант и священник могут получать за свою профессиональную деятельность денежное вознаграждение, но лишь в очень редких случаях это вознаграждение бывает адекватным даже для того, чтобы возместить артисту расходы, связанные с затратой времени и содержанием реквизита. Вознаграждение – это символ оценки, определение того контекста, в котором работает театральная труппа, но никак не экономическая опора ее существования. Заработки труппы могут откладываться на покупку новых костюмов, однако когда новые костюмы наконец покупаются, каждому члену труппы, как правило, приходится внести значительную долю в общую кассу, чтобы оплатить данную покупку. Аналогичным образом, и на жертвоприношениях, устраиваемых по случаю каждого храмового праздника, нет никакого дальнего прицела в этом выходящем за всякие границы расходовании артистической работы и реального богатства. Бог не принесет никаких выгод за то, что ты сделал замечательную композицию из цветов и фруктов по случаю календарного празднества в его храме, и не отомстит за уклонение от участия в нем. Вместо какой-то дальней цели имеет место непосредственное и имманентное удовольствие от участия наряду с другими в красивом действе – таком, каким ему надлежит быть в каждом конкретном контексте.

(5) В целом очевидна радость, испытываемая от деловитого совместного делания в большом скоплении других людей¹⁷. И наоборот, в потере групповой принадлежности кроется такая беда, что сама угроза такой потери служит в этой культуре одной из самых серьезных санкций.

(6) Очень любопытно отметить, что многие балийские действия открыто объясняются в социологических категориях, а не в категориях индивидуальных целей или ценностей¹⁸.