Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

(f) Формальные техники социального влияния – ораторские и т. п. – в балийской культуре почти начисто отсутствуют. Требовать от индивида непрерывного внимания или оказывать эмоциональное воздействие на группу считается дурным тоном и практически невозможно, так как внимание жертвы в такого рода обстоятельствах быстро угасает. Даже такая продолжительная речь, какая в большинстве культур могла бы быть использована для рассказывания историй, на Бали не встречается. Как правило, рассказчик после одного-двух предложений выдерживает паузу и ждет, пока кто-нибудь из членов аудитории не задаст ему конкретный вопрос о той или иной подробности поведанного. Тогда он отвечает на вопрос и возобновляет свое повествование. Эта процедура разрушает кумулятивное напряжение при помощи не релевантного взаимодействия.

(g) Основные иерархические структуры в обществе – кастовая система и иерархия полноправных граждан, входящих в совет деревни, – отличается жесткостью. Не существует таких контекстов, в которых бы один индивид мог открыто состязаться с другим за положение в одной из этих систем. Индивид может по причине тех или иных поступков утратить членство в этой иерархии, но его место в ней измениться не может. Если он впоследствии вернется к ортодоксии и будет принят обратно, он возвратится в то же самое положение, которое он занимал по отношению к другим членам раньше¹⁵.

Все вышеприведенные дескриптивные обобщения дают частичные ответы на негативный вопрос: «Почему балийское общество несхизмогенично?» – и из комбинации этих обобщений складывается картина общества, которое весьма заметно отличается от нашего общества, от общества ятмуль, от систем социальной оппозиции, проанализированных Радклифф-Брауном, и от любой социальной структуры, постулируемой марксистским анализом.

Мы начинали с гипотезы, что люди имеют склонность вовлекаться в последовательности кумулятивного взаимодействия, и эта гипотеза все еще остается целой и невредимой. По крайней мере, младенцы у балийцев к этому предрасположены. Однако ради социологической обоснованности эту гипотезу необходимо теперь снабдить оговоркой, что эти тенденции становятся действующими факторами в динамике общества лишь при условии, что воспитание ребенка не препятствует их проявлению во взрослой жизни.

Продемонстрировав, что тенденции к кумулятивному взаимодействию поддаются определенного рода модификации, разобусловливанию и торможению, мы сделали шаг вперед в познании границ формирования человеческого характера¹⁶. И этот шаг очень важен. Мы знаем, отчего балийцы несхизмогеничны, и знаем, каким образом их неприязнь к схизмогеническим паттернам выражается в различных деталях социальной организации – жестких иерархиях, институтах улаживания ссор и т. д., – однако пока еще ничего не знаем о позитивной динамике данного общества. Мы ответили только на негативный вопрос.

Балийский этос

Следующим шагом, следовательно, будет вопрос о балийском этосе. Каковы на самом деле те мотивы и ценности, которые сопровождают сложную и богатую культурную деятельность балийцев? Что, если не состязательные и подобные им типы кумулятивного взаимодействия, заставляет балийцев придерживаться своих сложных жизненных паттернов?

(1) Любому человеку, приехавшему на Бали, сразу же становится ясно, что движущей силой культурной деятельности здесь является не жажда наживы и не грубая физиологическая потребность. Балийцы, особенно живущие на равнинах, не страдают от голода и не погрязли в нищете. У них достаточно пищи, и весьма значительная часть их деятельности направляется на абсолютно непродуктивные дела художественного или ритуального характера, в которых щедро растрачиваются пища и богатство. По существу, мы скорее имеем дело с экономикой изобилия, чем с экономикой нужды. Некоторые люди, правда, оцениваются окружающими как «бедные», но никому из этих бедняков не грозит настоящий голод, а сообщения о том, что в крупных западных городах люди действительно могут находиться на грани голодной смерти, воспринимались балийцами с неописуемым изумлением.