Антология художественных концептов русской литературы XX века

Концепцию счастья Л. И. Бородина можно свести к следующему положению: за счастье в жизни нужно платить несчастьем, и если человек счастлив, его постоянно преследует тревога и страх неминуемой «расплаты»: «Нигде нет гарантии от случайности! И, наверное, чем счастливей человек, тем страшнее для него случайность! А самые счастливые – они ведь должны жить в вечном страхе за своё счастье! Но если страх – то разве это счастье?»[535] – рассуждает Катя из бородинской повести «Гологор». Таким образом, случай, влекущий за собой несчастье, становится закономерностью, героиня воспринимает случившуюся с ней трагедию – насилие Степана – как неизбежный поворот судьбы: «…То был не человек перед ней, а лишь судьба, вот таким образом порешившая её счастье»[536].

Подобным образом рассуждает и Иван Рябинин в «Третьей правде», пытаясь объяснить самому себе причину несчастий, обрушившихся на него после ареста: «… И говорил себе сурово, что так ему и надо, что – слишком большое счастье, не по себе отмерил»[537]. Для Рябинина счастьем была любовь жены Людмилы Оболенской, маленькой дочки, работа егеря в любимой тайге. Любовь, единение с природой понимаются под счастьем и Катей с Сашей из «Гологора». Показательно, что к счастливейшим моментам своей жизни сам Л. Бородин относит то время, когда после шести лет заключения он жил с любимой женщиной в тайге. Именно тогда художник пишет «сибирские» повести, в которых проблемы человеческого счастья и судьбы стали одними из центральных.

Концепт «счастье» у Л. Бородина предстаёт в триединстве «любовь – красота – чудо», каждая составляющая которого включает два остальных. «Рождён человек для созидания жизни и продолжения её посредством любви»[538], – пишет Л. Бородин, для него смыслом жизни является любовь – любовь к Родине, к природе, к близким и родным, к искусству. Человеческое счастье очень хрупкое, мимолётное и относительное в сравнении с той же гармонией природы, об этом размышляет один из героев – Филька: «Человеческое несчастье – есть нарушение гармонии, что в основе природы, и потому, наверное, человек в несчастье ощущает себя чужим там, где ещё вчера был душой всего, что есть красота и гармония»[539]. В повести «Гологор» писатель ищет причины трагической судьбы, кратковременности счастья не в конфликте идеальных представлений и действительности, а в природе самого человека, подавляющего своё природное дьявольское начало.

Иное счастье познал герой повести «Третья правда» Иван Рябинин, находясь в заключении: «Открылась главная правда. Мир радости человеческой необъятен в сравнении со всеми горестями, что могут выпасть по судьбе. Но нужно только найти к нему дорогу и каждый раз заново преодолевать каверзы её, чтобы узреть свет иного мира»[540]. Для Рябинина – это мир его души, христианская вера, надежда на радость свободы. Но и это счастье могло существовать в пределах Ивановой души, оберегаемое от внешнего мира, при соприкосновении с которым оно приносит неразрешимое противоречие между внутренними устремлениями личности и внешними законами жизни.

Т. И. Рябова «жизнеспособность человека, его потенции не только к выживанию, но и к счастью, к полноте бытия в предложенных эпохой обстоятельствах» определяет особенностью бородинских героев[541]. Инстинкт жизни отличает некоторых бородинских персонажей, стремящихся выжить в любых условиях: это Селиванов из «Третьей правды», Геннадий из «Расставания». Им противопоставлены готовые отказаться от жизни ради идей герои – «бунтари»: центральный персонаж «Повести странного времени» Андрей из «Варианта», Алексей из «Посещения», а также герои-верующие, самым ярким из которых является Иван Рябинин из «Третьей правды». Эти бородинские персонажи испытывают, хоть совсем недолго, настоящее счастье, за которое готовы нести расплату. Для этих персонажей ценность их убеждений гораздо выше ценности жизни, и все они гибнут, оставшись верными своим принципам.