Антология кинизма

⁴ Я ценил тех, кто хотел подарить мне хлеба, и брал у тех, кто сам пользовался помощью, а у остальных я отказывался что-нибудь принять, считая неприличным брать у того, кто сам ничего не берёт. И обедал я не у всех, а только у нуждавшихся в духовном лечении. Это были люди, старавшиеся подражать персидским царям. Однажды я зашёл к одному очень богатому юноше. Я возлежал в мужской половине дома, обильно украшенной картинами и золотом.

⁵ Человеку здесь буквально не было куда плюнуть. В горле у меня скопилась мокрота, я откашлялся и стал искать глазами, куда бы сплюнуть, но, не найдя подходящего места, плюнул на самого юнца[244]. Когда он возмутился, я сказал: «Послушай (при этом назвал его имя), ты бранишь меня за случившееся, а следовало бы себя, который разукрасил стены и полы в мужской половине и лишь одного себя оставил неразукрашенным. Не для того ли, чтобы осталось местечко, куда можно плюнуть?» — «Твои слова явно направлены против моей невоспитанности, но тебе не придется больше так говорить — теперь-то я от тебя не отстану ни на шаг».

На следующий день после этого происшествия он роздал своё имущество близким, взял котомку, сложил вдвое плащ и последовал за мной. Вот что я делал в Олимпии после твоего ухода.

39

МОНИМУ

Готовься к переселению в мир иной. Ты станешь готовиться, если будешь думать о смерти, т. е. к отделению души от тела, пока ты ещё жив. По моему мнению, это называли смертью и ученики Сократа. Такая подготовка очень легка. Философствуй и размышляй, каково, с твоей точки зрения, значение смерти и что происходит в согласии с природой, а что — в соответствии с законом. Только во время смерти душа отделяется от тела, а в остальных случаях — никогда. Пока она видит, слышит, воспринимает запах и вкус, она соединена с самим телом и будто привязана к одной с ним вершине. Когда мы не готовимся, к смерти, нам остается лишь ждать тяжёлого конца. Ведь душа страдает, словно лишается каких-то своих забав, и покидает тело с большой печалью. Когда же в это время она ещё встречает душу философов, то страдает и в пути.

² Оставшись без провожатого, она несётся куда попало, натыкаясь на обрывы, пропасти, потоки, пока не достигнет крайних пределов, ибо её избегают, предполагая, что в жизни она совершила много преступлений, подчинившись худшей участи, из-за которой была вынуждена совершать множество бесчестных поступков, словно во власти негодяев. Когда же мы научимся над смертью заранее и разумно задумываться, то и жизнь окажется приятной, и конец нестрашным, да и путь лёгким. Ведь тогда душа философа, встретив такую разумную душу, выведет её на лёгкую дорогу и, словно с прекрасной добычей, открыто направится к подземным судьям прекрасных подвигов, а душа, словно привыкшая жить в одиночестве, не будет страдать, оставив тело.

³ Поэтому в Аиде такие души пользуются большим почётом, ибо при жизни не были привязаны к телу. Существует мнение, что души, привязанные к телу, низки и несвободны, а не привязанные к телу — благородны и горды, ибо живут, управляя всеми и величественно приказывая. Они воспринимают только то, что справедливо, а из противоположного — ничего такого, чем окружённое со всех сторон удовольствиями тело принуждает душу радоваться по примеру рыб или другого неразумного животного, рождённого для подчинения худшему началу.

⁴ Такие мысли должны прийти к тебе в голову, когда ты станешь размышлять над смертью перед тем, как переселиться в мир иной. Прежде всего жизнь покажется приятной. Ты будешь жить свободно, как господин, а не подчиненный, лишь на короткое время и в небольшой степени завися от тела, в гармонии с целым, молча царствуя и наблюдая, что боги уготовили честным людям, воздерживающимся от дикостей жизни, в которой царят грабёж и взаимные убийства, вызванные не чем-нибудь великим или божественным, а ничтожным и пошлым. Грабят и убивают тут не только людей, но и неразумных животных, ибо в отношении стяжательства, еды, питья и любви они все ненасытны и уподобляются животным.

40

ДИОГЕН-СОБАКА — АЛЕКСАНДРУ

Я уже осуждал за это Дионисия и Пердикку, а теперь и тебе говорю, что вы неразумно считаете, будто иметь власть — это значит воевать с людьми. В этом утверждении нет ни капли истины. Война — это безумие, а править — значит уметь обращаться с людьми и трудиться для всеобщего блага. Теперь вместо того, чтобы действовать, находясь в полном неведении, подумай о том, как вручить себя человеку, который, излечив тебя, как больного врач, освободит от множества твоих теперешних недостойных заблуждений. Ты же всё ищешь, как причинить кому-нибудь зло, и, если даже хочешь, не можешь никому сделать добро.