Антология машинного обучения. Важнейшие исследования в области ИИ за последние 60 лет

Еще одна яркая фигура с серьезным научным подходом к сложности — Стивен Вольфрам (рис. 13.1), основавший Центр исследований сложных систем в Университете Иллинойса в 1986 году. Он был вундеркиндом, в 20 лет получил докторскую степень по физике в Калтехе, став самым молодым из тех, кому это удалось. Стивен решил, что нейронные сети слишком сложны, и стал исследовать клеточные автоматы.

У клеточных автоматов обычно лишь несколько дискретных значений, которые изменяются со временем в зависимости от состояния других клеток. Один из простейших клеточных автоматов — одномерный массив ячеек, каждая из которых имеет значение «0» или «1» (блок 7). Пожалуй, самый известный клеточный автомат — игра «Жизнь», которую в 1968 году изобрел Джон Конвей, Фоннеймановский профессор из Принстонского университета, и популяризировал Мартин Гарднер в своей колонке «Математические игры» в журнале Scientific American. Игра показана на рис. 13.2. Доска представляет собой двумерный массив ячеек, которые могут быть включены или выключены, и правило обновления зависит только от четырех ближайших соседей. При каждом шаге обновляются все состояния. В массиве генерируются сложные шаблоны, часть даже имеет имена — например, «планеры», которые пролетают через массив и сталкиваются с другими шаблонами. Начальные условия крайне важны для поиска конфигурации, отображающей сложные шаблоны.

Насколько распространены правила, создающие сложность? Стивен хотел узнать простейшее правило клеточных автоматов, которое может привести к сложному поведению, и поэтому начал перебирать их одно за другим. Правила под номерами от 0 до 29 создавали шаблоны, которые всегда возвращались к скучному поведению: в итоге все ячейки имели либо повторяющийся рисунок, либо фрактальный, с вложенными копиями самого себя. Однако правило 30 поражало непрерывно изменяющимися сложными моделями (блок 7). В конечном счете было доказано, что «правило 110» способно к универсальным вычислениям. То есть некоторые из простейших клеточных автоматов обладают возможностями машины Тьюринга, которая способна вычислить любую вычислимую функцию, поэтому она теоретически столь же мощна, как и любой компьютер.

Рис. 13.2. Game of life. Снимок Планерного ружья Госпера (сверху), которое излучает последовательность «планеров», движущихся по диагонали, от «материнского корабля» сверху к правому нижнему углу.

Одно из следствий этого открытия — вывод, что удивительная сложность, которую мы находим в природе, могла методом проб и ошибок развиться в простейшей среде химического взаимодействия между молекулами. То, что в ходе эволюции возникнут сложные комбинации молекул, ожидаемо и не должно считаться чудом. Однако клеточные автоматы — не достаточно хорошая модель зарождения жизни, и остается открытым вопрос, какие простые химические системы способны создавать сложные молекулы[362]. Возможно, только особые биохимические системы обладают таким свойством, и это сужает вероятный набор взаимодействий, из которых могла возникнуть жизнь. Теперь мы знаем, что избыточность[363] в мозге основана на разнообразии, а не на дублировании.

Важнейшее свойство жизни — способность клетки к самовоспроизведению. Джон фон Нейман из Института перспективных исследований в Принстоне прорабатывал этот вопрос в 1940-х годах с использованием клеточных автоматов. Фон Нейман — венгерский ученый, оказавший сильное влияние на многие области математики, включая его основополагающие работы по теории игр, упомянутые в главе 1. Какой простейший клеточный автомат может точно воспроизвести себя? Фон Нейман нашел очень сложный клеточный автомат с 29 внутренними состояниями и большим объемом памяти, позволяющим тому самовоспроизводиться. Это имеет определенный биологический интерес, так как у клеток с такой же способностью есть много внутренних состояний и память, выраженная в виде ДНК. С тех пор были найдены еще более простые клеточные автоматы, умеющие самовоспроизводиться.

Мозг — это компьютер?

В 1943 году Уоррен Маккалок и Уолтер Питтс показали, что можно построить цифровой компьютер с помощью простых двоичных элементов с заданным порогом, таких как перцептрон, который можно включить в компьютер в качестве элементарного логического вентиля[364]. Теперь мы знаем, что мозг обладает смешанными аналоговыми и цифровыми свойствами и что нейронные сети обычно не вычисляют логические функции. Но в то время эта статья привлекла много внимания и, в частности, вдохновила Джона фон Неймана задуматься о компьютерах. Он построил один из первых цифровых компьютеров, в котором хранились программы, — необычный проект для математика того времени. Когда в 1957 году фон Нейман умер, Институт перспективных исследований не продолжил его начинание и выбросил компьютер[365].