Антология мировой фантастики, т.2. Конец Вечности

— Едва ли это нуждается в переводе. Цифры выглядят почти так же, как и в Межвременном, и вы без моей помощи прочтете, что это 19,32. Неужели вы не знаете, что в то Время ни одно живое существо еще не видело грибовидного облака? Никто не смог бы нарисовать его так точно, кроме…

— Постой, постой. Ведь здесь всего несколько тонких линий, — сказал Твиссел, стараясь сохранить спокойствие. — Может быть, это просто случайное совпадение?

— Случайное совпадение? Тогда взгляните на первые буквы строк: Акции-Торговля-Обмен-Можно оптом. Составьте их вместе, и вы получите слово АТОМ. По-вашему, это тоже случайное совпадение? Разве вы не видите, Вычислитель, что это объявление удовлетворяет всем вами же выработанным условиям? Оно сразу бросилось мне в глаза, Купер знал, что я не пропущу подобный анахронизм. И в то же время для человека из 19,32-го в нем нет никакого скрытого смысла. Значит, это Купер. Это и есть его послание нам. Мы знаем его положение во Времени с точностью до одной недели. У нас есть его почтовый адрес. Остается отправиться за ним. Во всей Вечности только один человек достаточно хорошо знает Первобытную эпоху, чтобы отыскать там Купера, — это я.

— И ты согласен ехать? — На лице Твиссела отразилось облегчение.

— Согласен при одном условии.

— Снова условия? — Твиссел сердито нахмурился.

— Условие все то же: безопасность Нойс. Я не выдвигаю никаких новых требований. Она поедет со мной. Здесь я ее не оставлю.

— Ты все еще мне не доверяешь? Разве я хоть в чем-нибудь обманул тебя? Что беспокоит тебя?

— Только одно. Вычислитель, — мрачно ответил Харлен, — только одно. В 100000-м был поставлен барьер. С какой целью? Вот что меня по-прежнему беспокоит.

Глава 17. КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ

Эта мысль его не просто беспокоила. Она прямо-таки грызла его в дни приготовления к отъезду. Сначала между ним и Твисселом, а позже между ним и Нойс встала стена отчуждения. Настал день отъезда, но и это не вывело Харлена из состояния мрачной задумчивости.

Когда Твиссел вернулся и заговорил с ним о заседании подкомитета, Харлен с трудом поддерживал разговор.

— Как все прошло? — спросил он.

— Сказать по правде, это был не самый приятный разговор в моей жизни, — устало ответил Твиссел.

Харлен готов был удовольствоваться этим ответом, но чтобы заполнить паузу, пробормотал:

— Надеюсь, вы им не рассказали о…

— Не бойся, — последовал раздраженный ответ. — Я не сказал им ни о девушке, ни о твоей роли в путанице с Купером. Я заявил, что всему виной неполадки в механизмах, несчастливая случайность. Взял всю вину на себя.

Как ни тяжело приходилось Харлену, он почувствовал угрызения совести.

— Эта история скверно отразится на вас.

— Что они мне сделают? Им приходится ждать, пока ошибка будет исправлена. До этого они не тронут меня. Если мы потерпим провал, наказывать будет некого и некому. А если добьемся успеха, это, возможно, защитит меня. К тому же, — Твиссел пожал плечами, — я все равно собираюсь по завершении этой истории отойти от дел.

Не докурив сигарету даже до половины, он погасил ее и бросил в пепельницу.

— Я бы охотно не посвящал их в это дело, но не было никакой другой возможности получить разрешение на использование специальной капсулы для новых поездок за нижнюю границу Вечности, — со вздохом закончил он.

Харлен отвернулся. Его мысли снова вернулись на путь, которым с нарастающей скоростью следовали последние несколько дней. Он смутно слышал, как Твиссел что-то сказал, но Вычислителю пришлось несколько раз повторить свой вопрос, прежде чем Харлен, вздрогнув, пришел в себя.

— Простите?

— Я спрашиваю: твоя девушка готова? Понимает ли она, что ей предстоит?

— Да, конечно. Я все ей объяснил.

— Ну и как она к этому отнеслась?

— Что? А, да, да… Гм… Так, как я и рассчитывал. Она не испугалась.

— Осталось меньше трех биочасов.

— Знаю.

На этом разговор оборвался, и Харлен снова остался наедине со своими мыслями и давящим сознанием того, что ему предстоит сделать.

Когда с загрузкой капсулы и отладкой управления было покончено, появились Харлен и Нойс. Они были одеты так, как одевались в сельской местности в начале 20-го века.

Нойс не во всем послушалась рекомендаций Харлена относительно ее костюма, ссылаясь на свое женское чутье в вопросах одежды и эстетики. Она тщательно подбирала детали своего одеяния по рекламным картинкам в соответствующих томах еженедельника и внимательно разглядывала вещи, доставленные из десятка различных Столетий.

Несколько раз она обращалась к Харлену за советом. Он пожимал плечами.

— Когда говорит женское чутье, мне лучше молчать.

— Слишком уж ты покладист, Эндрю, — сказала она с веселостью, которая выглядела наигранной. — Это плохой знак. Что с тобой? Ты на себя не похож. Это длится уже несколько дней.

— Все в порядке, — уныло отвечал Харлен.

Увидев их в роли аборигенов 20-го Столетия, Твиссел натянуто рассмеялся.

— Святое Время! Что за уродливые костюмы носили эти Первобытные люди. И все-таки даже этот отвратительный наряд не в силах скрыть вашу красоту, моя милая, — обратился он к Нойс.