Антология осетинской прозы

Вскоре нашлась и та пирамидка. Она осыпалась, родник же вовсе испарился. Экая досада. Впрочем, могло быть хуже. Существует поверье — попытается приникнуть к источнику человек с червоточиной, он и иссякнет, будто сглазили, и жажда обречет того на погибель. Вот было бы славно, случись на самом деле такое. Не таскаться бы им по лесу, не вламываться в тишину полусонного царства. Знай, ходи себе по чащам и созерцай, как всякая мразь сокрушается землей-кормилицей.

Ныне враг и вероломней и хитрей. Если даже пригубит живой воды, унесет ноги целехоньким. Надо искать его, надо вырвать жало у змеи, пока не изошла ядом.

Тихо и тревожно под небом, на глазах взбухшим от лохматых облаков. Оно подпирается дубами в два обхвата, рослыми, сильными, способными выстоять в любую бурю. За деревьями сумрачно темнеет пещера Саггас, напоминающая клыкастую шасть допотопного чудовища. Перед пещерой — открытая со всех сторон низина, засыпанная камнепадом, валунами и плитами разной формы и величины, лежащими вкривь и вкось. Весной пастбище сплошь зарастает разнотравьем и кажется ровным зеленым полем, а как вылижет, вытопчет его скотина в знойное лето, вновь принимает прежний вид — повсюду царит тогда запустение, повсюду разливается беззвучная печаль нежилья и безлюдья.

Не спешит Темыр к Долугу, думает о чем-то, по-видимому, очень необходимом и ему самому, и юным сподвижникам его, чьи лица теперь неестественно вытянуты и напряжены. Ждут, что скажет старший. И он повелел:

— Всем спешиться, всем уйти в укрытие и молчок. Я скоро вернусь.

He обмолвился он лишь о том, что на душе кошки заскребли. Это, считай, конец их пути — достигли самого обжитого уголка ущелья. Саггаская пещера может вместить целое воинство. С выступа Нарона хорошо просматривается оголенная пустошь вплоть до подъема на Ахсынциаг, у подножья которого они стоят. Наверху, на высоте орлиного полета, даже в осеннюю пору благоухают альпийские луга. Там кошары пастухов.

Промолчал Темыр и о том, что поворот, скрывающий извилистый крутой подъем, называется Лабуран, что означает: место, откуда совершаются набеги. Кто и почему нарек его таким именем? Кто и кому угрожал в тупиковой глуши? Разве что голодный хищник поджидал тут жертву — досаждал скотникам, утаскивая у них из-под носа то овечку, то телка. Да и людям, видать, порой грозила беда. Вот какой-то неудачник и завещал потомкам свой горький опыт.

Как бы Лабуран не стал прибежищем тех, кого они выслеживают с утра. Уподобились зверью и повадки его тоже наверняка восприняли. Родников в окрестностях нет. Обитатели стойбища воду набирают в речушке, от которой берет начало Урсдон. Как ни крутись, все тропы сходятся у кручи, и никому ее не обойти… Да, да, пусть ребята обождут в засаде, он сам в одиночку обследует пещеру и лесистое взгорье. Если что не так — придут на помощь.

Пещера дышала затхлой сыростью, в ней пахло навозом и едкой гнилью отбросов. Остатки потухших костров размыты стоками дождевой воды. Изнутри скала черным-черна от дыма и копоти. Плотный слой гари ничем не соскоблить и не вывести.

Осторожно ступая по хрусткому кизяку, не отходя от ниш и менее уязвимых впадин в стене, выдутых ветрами, Темыр облазил пещеру вдоль и поперек и лишь потом поднялся по тропе, прилипшей к склону безымянной горы, к Нарону, покрытому мелколесьем. Если у тебя нет особой нужды, торчать здесь на потеху соглядатаю не следует. Зряшное это занятие и небезопасное по нынешнему случаю. Подумав так, Темыр оторопел — сам-то каков, выставился напоказ. Ведь именно на плоской вершине кряжа, мрачно дремлющего напротив, разместились кошары Ахсынциага. С утеса виден весь распадок. Пастухи, чтобы не тратить усилий, не терять времени на спуск и преодоление крутизны Лабурана, обычно зовут в гости односельчан, нашедших приют в Саггаской пещере, прокричав оттуда свое любезное приглашение. И оно бывает принято…

Возвращался Темыр к товарищам упругим шагом бывалого горца, чувствуя, однако, как им снова овладевает беспокойство. Полог пасмурного неба опустился ниже, пелена уплотнилась, зависла на ликах хребтов. Неровен час, начнет моросить. Только к полудню выяснится, быть ныне ветру или непогоде. Ждать же нельзя, и, может быть, это томит душу?.. Не мешало бы перекусить. В хурджине припасено немного мяса и хлеба, поток беснуется под скалой — смочи горло и будь доволен. Кажется, подобные мысли уже посетили копыто. На рыхлом песке отпечаток твердой подошвы, еще и еще…

В пастушьих арчита [47]ступали накануне побережьем или в казенных ботинках? Загадка для малышей. Кому принадлежит кованая обувь? Сегодня ты, старина, кажется, склонен поупражняться в наивности. Чему суждено, того и молитвой не заговорить. Здесь твой передний край. Было бы обидно пройти стороной и получить пулю в спину.