Антология осетинской прозы

Глухой гнев и невыплаканное горе душили его, он рванул ворот бешмета. Разиат прижалась лицом к его спине. Он не шелохнулся. Потом она заглянула ему в лицо. Темур увидел бледное, перекошенное горем лицо жены, сжал ее руку и сказал:

— Не плачь, мы найдем еще на земле счастье…

Разиат благодарно посмотрела на мужа. Не побоялась она соединить с ним, безземельным, свою судьбу. Когда ранней весной он метался в поисках земли, она успокаивала его: «Я все перенесу, только бы ты любил меня».

Сейчас, при взгляде на него, в ней воскресали тихие надежды…

— Мы найдем свою долю, а если нет, то силой возьмем, — любил говорить он. Теперь она еще крепче верила в эти слова, видя, что в такой момент, когда даже старики плачут, не плачет он, Темур, ее муж. Она взяла на руки сына и прижала его к груди.

Заходило солнце. Становилось холодно. Женщины укутывали детей, стонали больные. Опять раздался скрип колес. Блеяние, мычание, глухие рыдания, проклятия стояли в воздухе. Скорбный обоз двигался дальше…

Кудзаг Дзесов ПАМЯТНИК Повесть-быль

Часть I

ПЛАЧУТ ГОРЫ

Вверх по ущелью едет одинокий всадник. Черная папаха на нем, под черной буркой — черная черкеска, кинжал в черных ножнах, наган в кобуре из черного сафьяна… Так выглядят вестники горя.

Свирепствует в Куртатинском ущелье ветер. Рвет со всадника бурку… Губит все, что встречается на пути. Копны сена, оставшиеся с осени на лугу, разнес по скалам, чей-то стог разметал по соломинке, с пашни землю сорвал и сбросил в обрыв…

Конь, опустив голову, бредет по брюхо в снегу. Всадник то-и дело оправляет башлык, оглядывается — долго ли ехать? Слева — вершина Тбау, справа — Кариу. Между горами, в каменном желобе, мечется река Фиагдон.

Осталась позади самая узкая часть ущелья — Перевал леса. Впереди теснина, названная именем ближайшего селения — Дзивгис.

Стихает ветер. Скалы не дают ему разбежаться, и только в открытых местах он налетает на всадника…

Из глубины ущелья вдруг слышатся выстрелы. Конь прядает ушами, приседает испуганно. Всадник натягивает повод, снимает карабин: в горах нужно быть всегда начеку.

Из-за поворота показываются верховые. За ними — две брички. И снова — верховые. Пляшут кони. Слышатся переборы гармоники… Свадебный поезд. Едут ли за невестой, или возвращаются с ней?

Встречные так близко, что можно разглядеть их лица. Два-три десятка верховых, на первой бричке — старик и трое пожилых мужчин, на второй — четыре девушки и парень, правящий лошадьми. Одна из девушек, заметив молодого всадника, растягивает меха гармоники. Странно!.. Всадник не пускает в пляс коня, а останавливается, спешивается… И не по левую сторону, как обычно, а по правую. Так слезает с коня тот, кто несет весть о чьей-либо смерти.

Да. Сомнений больше нет. Смотрите: он держит плеть в левой руке, стоит с опущенной головой…

Верховые соскочили с коней. Остановились и брички. Старик подходит к черному всаднику. За ним с тревогой следуют и остальные.

Всадник, шагнув старику навстречу, останавливается и произносит:

— Пусть только радость встречается вам в пути… Но я должен сообщить вам скорбную весть. Вчера скончался тот, кто одарил жизнью всех бедных… Ленин!..

Люди замерли. Ни слова в ответ, ни звука, будто горы застыли у гроба великого человека, будто остановилось солнце, а река Фиагдон превратилась в тихие слезы…

Все взглянули на старика. Тот смахнул слезу, повернулся к молодым.

— Пусть только счастье говорит с вами, — сказал он им печально. — Мы выехали сегодня из радостного дома за невестой в соседнее село. Но теперь в доме каждого из нас покойник. И в доме, из которого мы выехали, и в доме, в который направлялись. А там, где смерть, не может быть свадьбы. Наш долг сообщить, всем печальную весть.

Тихо возвращался свадебный поезд. Ни выстрелов, ни свиста-плетей, ни веселого говора гармоники. Только ветер выл по-прежнему да стонал мерзлый снег под копытами лошадей и колесами бричек.

В селении Дзивгис люди высыпали на улицу:

— Что случилось? Ведь только что с песнями вы ехали по ущелью… Что заставило вас вернуться?

— Когда мы уезжали отсюда, — сказал старик людям, — вы пожелали нам вернуться с невестой. Мы же вернулись с горем: умер самый дорогой для нас человек — Ленин…

С давних пор у осетин на похороны собираются не только родственники, друзья и соседи. Каждый мужчина считает своим долгом прийти к родным умершего, выразить соболезнование и принять посильное участие в похоронах, или, как говорят в народе, «украсить последний путь ушедшего».

Но как быть в этом случае? Куда идти? Кому выражать соболезнование? Умер ведь человек, который был членом семьи всех горцев, и горе поселилось в сердце каждого человека. Как быть?..

СДВИНУЛИСЬ ГОРЫ

В центре Куртатинского ущелья, на правом берегу Фиагдона, расположен Лац — одно из древнейших осетинских поселений. Напротив, на левом берегу реки, раскинулось большое горное село Цмити и рядом с ним — два маленьких: Кадат и Урикау.