Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е — 1980-е). Том 1. Книга 1.

Идет походкой горделивой,
На ленте песика ведет,
И спаниель нетерпеливый
Ушами улицу метет.

На даме норковая шубка,

Пуховый дорогой платок,
И так мила моя голубка,
Как в поле выросший цветок.

Окликнуть? Нет, таких дерзаний

Не любят люди наших дней.
И что ей до моих терзаний,
До биографии моей?
Ну что ей, прочно защищенной
От наводнений и огня?
Как вдруг — открыто, несмущенно
Глаза взглянули на меня.

Из-под пушистой брови строгой

Они — как Божия гроза;
Такие плакавшие много,
Такие русские глаза…

В них все немыслимые чары

Спаленных немцем городов
И все полночные кошмары
Тридцатых роковых годов.

А снег метет свои обломки

И в тишину беззвучных дней
Уносит образ Незнакомки
И Современницы моей.

Нет, я не повторяю Блока,

Но строгий профиль наших дам
Я — без упрека, без намека —
На эстафету передам.

Ленинград. Январь, 1960

Источник: Возвращение: Сборник прозы, поэзии, критики, философских эссе. М.: Советский писатель, 1991.

Фроловский Михаил Николаевич (1895–1943)

Инженер, служащий.

Впервые был арестован в 1925 г. До 1928 г. отбывал срок на Соловках, после чего был сослан на поселение сначала в Кемь, затем на Урал. В 1941 г. арестован вновь. Умер в заключении. Как поэт в печати не выступал.

Соловки Сонет

Упорно шли на север поколенья,
Безмолвною борьбой утомлены,
Измучены, но не побеждены,
Победы предвкушая наслажденья.

Ослабевали страстные виденья

И отступали огненные сны,
Когда высокой вековой стены
Смыкали круг тяжелые каменья.

Себя сама не в силах побороть,

Воздвигла их бунтующая плоть,
И, памятник борьбы неумолимой,
Из вздохов, слез, молитвы и постов
Встал монастырь, монах неутомимый,
Над зеленью пустынных островов.

Кресты

В морях, где румпель морехода
Не вел ни разу корабля,
Где бьется в камни непогода,
Где в лед закована земля,

Там в пламени зари морозной

Над угловатою скалой
Глядится в море призрак грозный
Три тени смотрят в мрак ночной.

Три крестных тени недвижимы

Над грудой серых валунов,
И море, страж неумолимый,
Хранит их в сумраке веков.

Хранит в пустыне бездорожной

Их моря пенящийся вал,
И белых чаек крик тревожный
Не оглашает черных скал.

Но в час последнего призыва

К безлюдным, тихим берегам
Волной великого прилива
Мы все сольемся к трем крестам.

Из недр земли, со дна пучины

Немой, испуганной толпой,
Комки проснувшиеся глины,
Мы соберемся под скалой.

На неприступные ступени

Поставим влажную стопу,
И трех крестов большие тени
Накроют бледную толпу.

1926

Наше поколение