Читаем Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин полностью

Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

А когда без причины?.. Я вам, милые дамы и уважаемые господа, больше скажу. Еду я тут в транспорте, вдруг слышу, мужчина один говорит на весь автобус:

— Я тебе сейчас, сволочь… устрою! Ты у меня ни в Красную Армию… никуда!

Полчаса так. Уже кто-то стал возмущаться. Потом смотрим — он спит. То есть у нас многие уже во сне стали матом ругаться. До чего дошло!

Бывает, красиво ругаются. Бог талант дал! Это — искусство, встреча с прекрасным. Сразу у всех уши торчком, чтобы не пропустить ни слова. Тут, кроме спасибо, ничего не скажешь. Слушал и слушал бы всю жизнь. О-о-о! Такое выведет!.. Соловей, беныть! И то — соловей-то только весной, а тут круглый год.

Одним словом, милые дамы и уважаемые господа, надо нам кончать с матом. Уже мы отравились им.

Девушки такое лепят! А им детей рожать. Но нам надо всем вместе! А то, я смотрю, беныть, я один здесь бьюсь, а вы, вашу мать, как-то с прохладцей.

А надо, беныть, чтобы и интеллигенция, их мать, и пролетариат, его гегемона мать, и правительство, трижды их и отца и мать.

То есть как бы, беныть, сказать, всем обществом, еп-тыть!

Беда

Я в брошенной машине ночевал, в «Запорожце». Машина брошенная наверняка — ни мотора, ни руля, ни колес… секретки нет.

И ночью вижу, иномарка несется — джип «Чероки». Я в «Запорожце» метрах в ста от дороги в канаве. Стою на месте! Потому что педали газа тоже нет.

Я почему так подробно — в результате произошло дорожно-транспортное происшествие. Водитель на джипе был выпивши, до меня еще километр оставался — уже несло от него.

И вот, значит, я в «Запорожце» стою на месте, трезвый, в канаве, метров сто от дороги. Джип несется по дороге, там еще ограждения были, он бы до меня никогда не доехал, но водитель был выпивши сильно, и он бьет меня в зад.

Вот такое дорожно-транспортное происшествие. У них с автомобилем ничего, у «Запорожца» помялся бампер.

Они вылезают из машины — я меньше каждого в три раза, их четыре человека, водитель самый трезвый.

Они сразу:

— Что ж ты, сука…

Я извиняюсь. Они так говорят:

— Что ж ты с-с… сделал, такой-сякой, больше тебе машину негде было поставить? Гони сорок тысяч долларов!

Говорю:

— У меня нету.

Они:

— Нас это не е… ну… не волнует. Продай виллу.

— У меня нету.

— Имение.

— У меня нету.

— Коттедж.

— Нету.

— Тогда мы из твоих детей!..

— У меня нету.

— Тогда мы твою жену!

— У меня нету.

Они отвернулись и разговаривают между собой, а я все слышу. Дословно я вам не могу передать, у меня язык не повернется. Я только смысл передам.

Один говорит:

— Господа, убить его и ничего не взять нельзя — мы, таким образом, потеряем себя, а это самое страшное, что может случиться с человеком.

Второй говорит:

— Послушайте, пожалуйста, меня. Видит бог, надо купить ему дачу, квартиру, машину, дать денег. После чего он на своей машине врежется в нас. За что мы у него все отнимем и убьем. И таким образом, господа, сохраним себя и вновь обретем смысл жизни на этой голубой планете.

Потом самый интеллигентный из них поворачивается ко мне, говорит:

— Братан, базара нет.

Ну и все излагает. И через три дня сделали: деньги, машину, квартиру трехкомнатную, дачу.

Договорились, что ровно в три часа дня на двадцать пятом километре Симферопольского шоссе я их догоняю на своей машине и бью несильно в зад.

Я искупался, побрился, надел чистое нательное белье — похоронить они обещали тоже быстро… на Новодевичьем.

И ровно в три часа на двадцать пятом километре Симферопольского шоссе… прежде чем я их догнал, они догнали какой-то «Мерседес». Оттуда их, не останавливаясь, из гранатомета, и все.

Теперь у меня дача, квартира, машина, деньги… бросать жалко, а убить меня уже есть за что.

Такая беда пришла ко мне.