Антология сатиры и юмора России XX века. Том 19

— Твои произведения всенародно любимы и всемирно известны. Твой Чебурашка по количеству анекдотов не уступает ни Чапаеву, ни Штирлицу, ни Рабиновичу. Так народ своеобразно воздает должное своим героям. Рабиновичу в Одессе поставлен памятник. Создатели Чапаева и Штирлица озолочены лауреатствами и прочими высшими наградами государства. Честно говоря, я думал, что хоть теперь, к твоему юбилею, награда, как говорится, найдет своего героя. Опять — мимо?…

— Ты же знаешь, что в свое время я отказался от Госпремии, потому что этими прелестями награждались люди типа Софронова, Грибачева и т. д. Спрошу кстати: да кто их теперь знает? Я не хотел таким образом быть причисленным к их шеренгам. И дал телеграмму о том, что отказываюсь от лауреатства. Вот и теперь: месяца за два до моего нынешнего юбилея мне позвонили из Администрации Ельцина и сказали, что мне хотят дать какой-то очень почетный орден. Я отказался, они настаивали, и мне пришлось через «Новую газету» публично обратиться с просьбой никакими государственными наградами меня не награждать. Дело в том, что власть должна быть чистой.

— Историю о том. как тебя пытались наградить десять лет тому назад, я помню хорошо: я приехал к тебе прямо от Алексина, который обещал помимо государственной премии и орден, и — главное — квартиру. И ты бы это получил, как пить дать….

— Но там же были условия, забыл? Чтобы я не трогал Михалкова и Алексина — ни публично, ни через «голоса», ни дома, ни за границей. Но я-то их презирал, и подачек их мне не надо.

— Но сейчас-то другая власть, другое дело…

— Да, все другое… Однако, когда сейчас не понятно за что — чем они сегодня-то всех осчастливили? — дают высокую награду государства порой все тем же героям соцтрудов, я не хочу вставать с ними в один ряд.

— Тогда скажи: от Международной премии имени Г.-Х. Андерсена, аналога Нобелевской премии, ты бы не отказался? Этой высшей в мире наградой за вклад в детскую литературу не был удостоил ни один русский или советский писатель. Да и стоять рядом с Астрид Линдгрен разве не почетно?

— Приезжай в Рузу — увидишь: у меня над столом висит фотография Линдгрен — она с Чебурашкой в руках. Я ее люблю, почитаю и понимаю[1]. Впрочем, понимаю и своих коллег по перу: ими движет, как ни горестно, зависть. К сожалению, писатели не самые лучшие люди вообще. Я лично больше люблю технарей — инженеров, геологов, лесоводов…Я и сам технарь, выпускник МАИ. Так вот: чтобы получить премию Андерсена, меня должна выдвинуть Российская секция Международного Андерсеновского комитета — просто по статусу. Идем дальше: под кем находится эта нацсекция — тебе известно. На премию Андерсена выдвигалась все та же совковая мафиозная элита от А.(скажем, Алексин) и Б. (скажем, Барто) до Я. (скажем Ю. Яковлев). Но больше всех из этой «АБВГДейки» — раз пятнадцать — конечно, выдвигался М. (догадайся сам). Но за пределами нашего тогда еще Союза нерушимого — читателей и почитателей у него не нашлось. Их практически не знают на Западе. Может быть, их и переводили на какие-то языки, небольшими тиражами, но не всегда даже это делалось по воле зарубежных издателей.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажем, Алексин во всех средствах нашей массовой информации внедрил легенду о рекордных изданиях своих книг за границей.

— Почему — легенду? Я своими глазами видел его книги буквально на десятках языков мира.