Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

— Нет, они уже в Грузии. У отца в подвале отсиживаются.

Дядя Изя резко нажал на рычаг.

— Так, товарищ сержант, — сказал он. — Значит, моя племянница сидит в ваших подвалах, в ваших застенках? Молчи!.. А кто это отец? Чья это кличка? Генерала? Молчи!.. Так вот что я тебе скажу: или через неделю Инга будет здесь, или я тебя сдам куда полагается. Диверсант!

— Дядя Изя, — сказал Мераб. — Не сходите с ума.

Но Изя уже закусил удила:

— И всю эту неделю ты будешь сидеть здесь, чтобы я тебя видел!

Мераб встал.

— Сидеть! — закричал Изя, выставив перед собой пистолет. — Застрелю, мерзавец!

— Сначала с предохранителя снимите, военщина! — рассердился Мераб. Он вырвал пистолет из Изиных рук, расколол рукояткой грецкий орех и подвинул его Изе: — Кушайте, дядя! Очень укрепляет мозги.

И, хлопнув дверью, вышел.

Ресторан «Березка». Оркестр исполнял известный романс «Очи черные». На сцене подгулявший Боря пел от всей души, переходя от полноты чувств к чечетке. Увидев Мераба, он кивнул музыкантам, и они перешли на популярную грузинскую песню «Тбилисо».

Боря спрыгнул со сцены, обнял Мераба за плечи и повел его к своему столику, где сидели два эфиопских еврея.

— Алим, — сказал он Мерабу по дороге, — вот эти ребята дают за машины по полторы тысячи, но, думаю, можно выбить больше.

Они уселись за стол, и Боря сказал своим покупателям:

— Господа, мы посоветовались с моим компаньоном. Наше последнее слово — две тысячи.

Эфиопы начали бурно возражать.

— Как хотите, — сказал Боря. — Тут желающих много.

Он повернулся к Мерабу:

— Ну что дядя? Дал денег?

— Нет, — сказал Мераб. — Он думает, что я — агент КГБ.

Боря изменился в лице.

— Ну, ладно… Рад был с тобой познакомиться. Созвонимся. — И он исчез, будто его и не было.

Мераб остался с эфиопами.

— Товарищи, — сказал он им, — я согласен на полторы тысячи.

Те вежливо улыбнулись и тоже исчезли.

Мераб остался совсем один. Он грустно посмотрел по сторонам. Никому не было до него дела. Только с соседнего столика ему понимающе улыбнулась яркая, эффектная блондинка.

Мераб остановил пробегающего официанта:

— Слушай, друг, отсюда можно в Советский Союз позвонить?

— Все можно, — сказал официант. — Только сначала надо расплатиться.

И он показал на стол, уставленный закусками и коньяком.

Счет оказался больше, чем у Мераба было денег, и официант пригласил к столику хозяина ресторана. Узнав, что Мераб вновь прибывший, хозяин простил ему недостающие восемь шекелей и уселся напротив него.

— Ну, как там перестройка? — спросил он.

— Идет потихоньку, — сказал Мераб.

— А такие частные рестораны есть?

— Есть.

— А ОБХСС остался?

— Остался.

Хозяин вздохнул. До открытой террасы, на которой они сидели, донеслась сирена приближающейся полицейской машины.

Из машины вылезли полицейские и стали всех oтгонять от скамейки, рядом с которой лежала обувная коробка.

— Что происходит? — спросил Мераб.

— Может, взрывчатку обнаружили, — спокойно сказал хозяин. — А может, нет.

Из машины на асфальт спустили маленького робота, и он, переваливаясь, медленно направился к коробке. Подошел к ней, выставил дуло и начал ее paсстреливать в упор. При каждом выстреле Мераб вздрaгивал.

На окраине города по песчаному берегу шла бездомная вислоухая собака. Она остановилась перед лежащим на песке ржавым катером, обнюхала его и начала лаять. Дверь штурманской рубки со скрипом открылась, и на раскаленную палубу вышел потный, небритый, вымазанный в мазуте Мераб. Он прищурился на солнце, попытался стереть с рубашки мазутное пятно и спросил собаку:

— Это Средиземное море?

Собака замолкла и дружелюбно завиляла хвостом.

— Что, Генацвале, кушать хочешь? — спросил Мераб. — Я тоже хочу. Пошли, часы загоним.

Тель-Авив. Современные небоскребы рядом с повидавшими виды двухэтажными домами, синагоги, мечети, машины всех возрастов и марок, евреи из Европы, Азии, Америки, Африки, туристы из всех стран мира…

Мераб остановился у газетного киоска и предложил свои часы. Но, узнав от продавца газет, что такие часы и тому подобное старье можно продать только на «блошином» рынке, направился туда. По дороге, встав на четвереньки, попил воды из газонной поливалки. Сопровождавший его пес Генацвале смотрел на это зрелище грустными глазами.

На улице, где расположились иностранные посольства, Мераб увидел человека, который приковался наручниками к ограде посольства США.

Мераб подошел и поинтересовался, зачем он это сделал.

— Это мой протест, — ответил человек. — Они мне визу не дают. А я не хочу здесь оставаться.

Мераб сказал, что тоже не хочет здесь оставаться. Тогда человек достал из кармана еще пару наручников и предложил Мерабу приковаться рядом. Мераб отказался и в свою очередь предложил человеку купить у него часы. Часы у человека были. Тогда Мераб попытался продать ему пса Генацвале. Но и это предложение встретило вежливый отказ.

«Блошиный» рынок в Тель-Авиве. Пестрый, шумный, многоголосый. Мераб в сопровождении Генацвале бродил по рядам, помахивая часами.

— Мистер, — позвал его араб, торгующий очистительной пастой.