— Так вот, — оживился Колобков. — Вы говорите, демократия. А чем она мне, Геночке Колобкову, улучшила жизнь?.. Я больше получать стал, вкуснее питаться?.. Да раньше я в трех фильмах снимался, а теперь не на что валидол купить! Пиво самое дешевое пью. На бутылках экономлю. По вечерам дома сижу. На улицу выйти боюсь. Стреляют. Хорошо, что денег нет. И выходить незачем. Только тем и живу, что вас озвучиваю. Спасибо вам за наше счастливое детство!
— Ну, ладно, ладно. Это мы слышали. Предвыборные речи. Лишь бы очернить. Скоро все наладится. Демократия идет, реформы побеждают.
— Кого? Нас?
— Искусству трудно, я знаю. Но жизнь-то налаживается?
— У жуликов — да! У проходимцев уже наладилась. У тех, что виллы да «Мерседесы».
— Ну, ты даешь!
— При коммунистах сколько квартира стоила? А такси? А простая булка?
— Я сам коммунист. Бывший. Я знаю, как это было. У одних — все. У других — ничего.
— А сейчас? У кого «ничего», еще больше стало!
— Пантелеевич. Не серчай. Налить?
— Не буду! — разозлился Колобков. — «Наладится», «наладится». Всю жизнь это слышу. С этим и помру.
— Улыбнись, Геннадий. Мы низшую точку прошли. Теперь — вверх, в горку! Ну?!
— Не знаю. Не чувствую.
Президент взял с тумбочки несколько папок:
— Вот у меня сводки, прогнозы. Что я, обманываю? На. Почитай!
— Вы бы вышли на улицу и почитали. Что про вас пишут. На стенах и на заборах. Отсюда смотреть, не много увидишь.
Теперь и Президент помрачнел. Он медленно, вразвалочку прошелся по комнате. Сел на кровать, подумал:
— М-да…
Помолчали.
— Послушай, Колобков. А как ты меня изображаешь?
— Не хочу. Не в настроении.
— Очень тебя прошу. Уважь.
Колобков показал. Президент посмеялся.
— Надо тебе пенсию пожизненную дать… Не обижайся, шучу.
Потом он снова встал и подошел к Колобкову. Серьезно заглянул в глаза:
— Давай вот что сделаем. Ты вместо меня побудешь, а я твоим ходом выйду. Тайно. Немного пройдусь. Погуляю, в магазины загляну. Как раньше. При коммунистах. Проверю твои слова. А твоя задача простая. Когда охрана позвонит, моим голосом скажешь: «Все в порядке, прошу не беспокоить». И все. Через часик-другой вернусь… Ну?.. Сам же хотел… Уговор?
— Хорошо. Уговор.
Президент достал из шкафа плащ, шляпу. Колобков помог ему одеться, опустил поля шляпы, подвязал шарф:
— Вас все знают. Почти как меня. А шарф повыше, повыше. Будто зубы болят…
Потом Колобков подробно объяснил, как и с какими поворотами надо идти, чтобы выбраться на улицу.
— Все! Не скучай, — сказал Президент. — Пей, закусывай… Очень там холодно?.. В машине не чувствуешь…
Он ушел, а Колобков остался. Раз в полчаса раздавался звонок.
— Здравия желаю. Говорит полковник Малышко…
Колобков отвечал голосом Президента:
— Прошу не беспокоить. Работаю.
И так несколько раз. Может, три, может, пять. В промежутках он приканчивал «Столичную». Под копченую колбаску и воблу. Потом какой-то иностранец звонил. Колобков знал немного английский, поговорили.
Потом прицелился к джину, но прилег на пять минут на диванчик. А когда его разбудил огромный животастый полковник, он не мог понять, где он и что тому от него требуется. Потом в него влили стакан какой-то мерзости, он сразу протрезвел и пришел в ужас…
Самым главным в семействе Клинтонов был кот.
Именно кот обеспечил победу на президентских выборах, разгромив в пух и прах спаниеля Буша. Неторопливый, вальяжный, строгой черно-белой расцветки, кот знал себе цену. Пусть Хиллари думает, что она самая умная, а Билл считает себя самым красивым, кот хорошо знал: самый умный и самый красивый в Белом доме — это он, кот.
Утром кот вставал первым. Несколько гимнастических упражнений: сначала присесть, как можно дальше вытянуть передние лапы, задние при этом стоят вертикально, попка торчит, над ней перископом хвост. Затем поурчать, подойти задними лапами к передним, изогнуться дугой, до хруста в позвоночнике, расслабиться, зевнуть, показав всему миру розовую пасть, и медленно, вперевалочку, самое время — в спальню хозяев. По пути коснуться боком шнурованных ботинок охранника: так, небольшой знак внимания. У дверей, на входе — еще двое, и на крыше, и в кабинете с чемоданчиком. Не Билла, а его охранять надо. Президентов много, а кот президентский один… Охранник расплылся, хотел погладить… Вот еще!.. Два быстрых прыжка, и он — в спальне.