Антология советского детектива 11. Компиляция. Книги 1-11

У Сиволодского еще мало что вырисовывалось. Городницкую он исключил из списка подозреваемых практически сразу. Жена крупного функционера, не работает лет двенадцать, занята домом и собой, связи чрезвычайно ограниченные и все на виду. Хотя мысль, что род деятельности мужа Городницкой мог вызвать интерес мафии, Сиволодского не покидала. Так же легко из списка подозреваемых исключились Воздвиженский, старик Акимов, Фролова, Бойцова, Никонова. Остались Арбузов и Горохов. Задумываясь над переплетениями их судеб с судьбами всех, кто оказался с ними связан общим делом, Сиволодский то и дело спрашивал себя, а не была ли связана с мафией сама Ламко?

Узнав, что Левченко отправляется по ресторанам искать спутника Галины Алексеевны, Сиволодский попросил ее захватить с собой фотографии пока гуляющих на свободе, но уже известных органам «деловых людей». Они ведь почему неуязвимы, потому что сами в конкретном уголовном преступлении никогда не участвуют.

А вообще, дни шли, ничего не прояснялось — плохо работалось группе полковника Быкова. Гибель Фролова точно почву из-под ног выбила, уверенности в себе лишила. Ведь могли бы и предусмотреть, и предотвратить…

В «Бухаресте» Ламко не опознали.

Метрдотель «Будапешта» собрала в своем кабинете официантов, работавших в зале 8 мая с 14 до 22 часов. Фотография Ламко переходила из рук в руки, пока пожилой с элегантной седой шевелюрой официант не сказал:

— Андрей, а ведь это твоя клиентка.

Молодой человек, к которому обратился старший коллега, пожал плечами:

— Не помню… Я в лица не заглядываю.

— А я ее запомнил, — заговорил пожилой. — У нас в зале нельзя курить. Она же то и дело вытаскивала сигарету, причем не из пачки, а прямо из сумочки, которая лежала у нее на коленях, прикуривала и тут же поспешно гасила ее. И так несколько раз. Видимо, она сильно нервничала.

— Она было одна?

— Не знаю. Андрей, вспомни.

Молодой человек привычным жестом тронул фатоватые усики, еще раз взглянул на фотографию Ламко и сказал:

— У меня пустых мест не бывает. За столом сидело четверо. А вообще, да, это она. Насчет курева Альберт Альбертович тонко заметил, я даже делал ей замечание, — Андрей покосился на метрдотеля, — и запрещающую табличку на стол поставил, чтобы видела. Думаю, с ней никого не было. Во всяком случае, расплачивалась она сама.

— За сколько обедов она платила? — вмешалась метрдотель, — За один или за два?

— Я что, заказ помню? — поморщился Андрей, — Скажите спасибо, дамочку не забыл…

— Мы сейчас посмотрим копии счетов, товарищ майор, — успокаивающе сказала метрдотель, — и все станет ясно.

Пересмотрели счета за 8 мая. Выяснилось, что никто в тот день в ресторане не обедал в одиночестве.

После этого Левченко показала фотографии сотрудников «Эллады», Малышева, фоторобот «мальчика в белом», и те снимки, которые передал ей Сиволодский. Официанты и метрдотель внимательно всматривались в разные, непохожие лица. Метрдотель взяла в руки одну из фотографий:

— Вот этого товарища я запомнила. Уходя, он купил с лотка две плитки импортного шоколада, знаете, мы столик возим по залу.

Это была фотография Воздвиженского.

— Точно, точно, он, — словно уговаривала она Левченко. — Бородка, лицо благостное, немолодой, одет шикарно…

«Воздвиженский обычно одет так себе, — подумала Левченко. — Странно…»

— А что вы скажете? — спросила она молодого официанта. — Сидел этот человек за вашим столиком? Что скажете вы, Альберт Альбертович?

Молодой официант кивнул:

— По-моему, действительно, этот клиент сидел за моим столом рядом с этой женщиной,

Альберт Альбертович ответить что-то определенное не мог, поскольку предполагаемого спутника Ламко видел только со спины, но подтвердил, что пиджак сидел на нем идеально.

Вызвали буфетчицу. И та опознала Воздвиженского.

Левченко недоумевала. Воздвиженский по показаниям всего коллектива «Эллады» целый день был на службе, не выходил из здания. Все время был на месте. Обедал со всеми, привозят же еду в кооператив из пиццерии. Никаких намеков на его отношения с Ламко нет. Еще раз проверить? Или сразу искать человека средних лет, с бородкой, внешне похожего на юриста «Эллады»?

17

Вера попросила пить. Гриша только что задремал, поэтому нехотя вылез из-под одеяла. Они поздно вернулись с третьеразрядного концерта, организованного ее папашей совместно с какой-то западной фирмой. Никакого смысла в выступлениях этих ободранных, немытых и нечесаных рок-мэнов с сиплыми голосами Гриша не нашел. И удовольствия от музыки не испытал. Так, одна спесь на сцене — наша молодежь, мол, теперь развлекается на высокозападном уровне цивилизации. Впрочем, дураков много, коль Максу удается на этом безобразии делать деньгу и валюту. И как только могло Вере понравиться? А говорила, у нее абсолютный слух, ее в детстве музыке учили!

Кажется, в холодильнике есть яблочный сок. Придется подержать бутылку под краном с горячей водой. У Веры и так часто садится голос. Фарингит — профессиональная болезнь учителей. А она ведь нетерпелива, наверное, здорово орет на своих второклашек.