Антология советского детектива-22. Компиляция. Книги 1-24

— О деле, разумеется. Вот. — Майор взял подшивку, как бы взвешивая ее на ладони. — Формально все вроде бы сделано: следствием проверен документ обвинения, добыты прямые и косвенные улики, документальные, свидетельские показания... Рындин изобличен и приговорен по заслугам — как будто. Но, — Рязанов поднял указательный палец, — в деле, однако, не усматривается основного, если не главного — м о т и в о в  преступления.

— Вот именно! — Сысоев хлопнул ладонью по столу. — Именно это я и хотел сказать! Где причины? Не мог же отличный кадровый заслуженный офицер вдруг стать предателем? Не мог! Чем-то это непременно должно быть вызвано. Чем? Ответа на этот вопрос в деле нет.

— Объяснить, пожалуй, можно. Следствие заочное, суд заочный, на скамье подсудимых пусто — некого просто было спросить. А к тому еще, учти, вскоре после войны само это дело было людям как соль на свежую рану.

— Э-э нет, извини! Никаким, даже самым прекрасным народным настроениям юристы поддаваться не имеют права. Их бог — истина! А тут взяты на веру даже просто сомнительные факты.

— Например?

— Например, кинжал с платком-запиской. Написать ее после своей гибели моряки, надо полагать, не могли. Значит, когда их убили, кинжал уже был воткнут. А платок был еще белым, заметным, привлекающим внимание. В этом и был смысл: быть замеченным! Гитлеровцы, конечно, подходили к погибшим. Хотя бы просто, из любопытства, посмотреть, кого же они убили? Логично? И что же? Посмотрели и ушли, не заметив такого сигнала? Сомнительно.

— Да-а, — согласился Рязанов, потирая щеку. Сконфуженно признался: — А знаешь, Алексеич, ведь я, признаться, как-то проглядел это. Действительно, ерунда какая-то! Зато я подметил некоторые другие детали... Короче говоря, следствие небезупречно.

— Значит, мы должны завершить его теперь.

— Теперь мы должны форсировать наше прямое дело. Но прежде следовало бы, наверное, пообедать.

— Давайте, — скомандовал Пауль, расстилая, как обычно, на столике газету.

Напарники сели, выпили по рюмке, принялись за еду. Под птичий гомон в саду елось особенно аппетитно, и Оскар заметил:

— Все же ловко мы углядели эту дачку. Райские кущи!

— Аркадия, — мрачно согласился Пауль. Не выдержав, бросил в тарелку куриную ногу: — Поражаюсь вашей беспечности! Так накалить обстановку — и еще умиляться каким-то птичкам-дачкам!..

— И это вместо оценки и восхищения тем, как я нашел выход из безвыходной уже, казалось, ситуации! Ну, спасибо!

— Вскрыть отсек и отрезать этот проклятый ящик руками самих его хранителей — это, конечно, верх наглости и отваги. Тут, пожалуй, сам Скорцени стушевался бы! Но при всем этом еще вспарывать, как икряную белугу, самого водолаза!..

— Ну, конечно! — зло перебил Оскар. — Достаточно было попросить: «Сэр, подарите мне эту безделушку!», как водолаз тут же преподнесет мне сейф сам!

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказал Пауль, — победителей не судят! Но это — если они выигрывают все дело. Мы же пока выиграли генеральное сражение. Это чрезвычайная удача, конечно, но, согласитесь, еще не победа.

— Стратегический парадокс: для победы нам надо поспешно и успешно покинуть поле боя! — усмехнулся Оскар.

— Вот именно. И нечего усмехаться: бежать надо, — а как побежишь с этим чугунным ядром на ноге?.. Вы сейф надежно упрятали?

— Абсолютно. Старый «венецианский дворец» еще не восстановлен с войны, подвалы почти затоплены — даже мальчишки туда не лазают, боятся! Прямо на канал выходят оконца — в одно я и впихнул ящик. Снаружи, с лодки, в оконце не пролезешь — маленькое, а изнутри... Под оконцем есть неширокая сухая площадка, но, чтобы попасть на нее, надо пересечь затопленный отсек. А в него сунуться — жуть берет! Однако, нащупав бетонную балку, по ней можно пройти.

— Гарантия сомнительная. Где уверенность, что этот проход только вами нащупан?.. Кстати, где этот дворец?

— Это... Да вы не поймете так, надо провести, показать.

«Индюк! Провести... Кого ты провести надумал? Я этот город знаю лучше, чем ты квартиру своей дуры. Твой «дворец» — это бывший банк, что на канале сразу за железным мостом!» — внутренне ухмыльнулся Пауль и небрежно сообщил:

— Я руинами не собираюсь любоваться. Меня интересует: там глухо? Нельзя ли там же вскрыть этот ящик?

— Чем? Крушить сейф кувалдой нельзя, да и весь город сбежится. Тащить его куда-нибудь в лес — тоже полный идиотизм: первый же дружинник прицепится. Автоген нужен, резак! Так вы его...

— Не надо об этом. В годы войны у самого фрегатен-капитана Целлариуса какой-то рижский ширмач часы срезал! Всяко бывает... Можно и другой добыть, да вот беда: подколов водолаза, вы уже раскрылись контрразведке. Глаза, уши и щупальца ее сейчас так напряжены, что даже одно слово где-либо об автогене смертельно опасно для нас.

— Вас, вы хотели сказать, — поправил Оскар. — Обеспечение — ваша функция. Ничего не попишешь, я рисковал — теперь ваш черед.

— Придется, конечно. Только как бы это понадежнее...

Напарники задумались, делая вид, что увлечены едой.