Антология советского детектива-25. Компиляция. Книги 1-26

Вот и шел этой дорогой Валентин, кое-где обнаруживая следы пребывания своего соперника-недруга: консервные банки, головешки от костра, а иногда и незанесенные еще снегом отпечатки его унтов. И то расстояние, которое Перекосов преодолел за трое суток, Валентин прошел за двое.

Последняя стоянка Перекосова изменила мнение Валентина о прокуроре — не такой уж он белоручка и трус, коль взялся за строительство плота: повсюду виднелись щепки, обрубленные ветки, кругляши для спуска плота на воду. И похоже, ему удалось продолжить путешествие на плоту. Далеко ли он уплыл, вот вопрос. Если спасся, значит, не все еще грехи искупил.

Валентин пересек речку-переплюйку и пошел по льду вдоль правого берега. До первого залома, потом повернет на юг, к железной дороге.

Долго идти не пришлось, когда из-подо льда показались бревна. В одном из них Валентин увидел свежий трапециевидный сруб со сколотой окраиной — плот не выдержал удара, скрепляющие поперечины вылетели. Нетрудно представить, что произошло дальше. Однако решил убедиться, выбрался Перекосов из воды или нет, хотя был почти уверен — не выбрался. И каково было его удивление, когда невдалеке за кустом тальника увидел сидящего на бревне человека. Судя по меховому костюму, это был не кто иной, как Перекосов.

Валентин поднялся на берег и с неприятным осадком в груди и отяжелевшими вдруг ногами подошел к окоченевшему трупу. Да, это был Перекосов, прокурор Генпрокуратуры. Жестокий, мстительный человек. И все-таки было его жаль. С ним Валентин поступил тоже не менее жестоко. А что от этого изменилось? Лучше мир стал? Черта с два. На место Перекосова придет другой, в охрану прииска наймутся новые нечистые на руку люди. А он, Валентин Иванкин, честный? Завладел шестьюдесятью килограммами золота и решил присвоить их. Зачем? Разве не может прокормить себя собственными руками?.. Теперь не может. А хлебать тюремную баланду ни за что ни про что… лучше умереть. Да и кому попадет это золото, если он вернет его? Другим жуликам. Разворовывают страну кто как может, и чем выше чин, тем хапает больше. И пусть не мучает его совесть и за золото, и за этого подонка Перекосова, и за Чукчу с Кукушкиным, если последнего постигла та же участь…

Прокурор сидел заледенелый, словно живой — уснул да и только, — если бы не восковое с нетающими снежинками лицо; ни звери, ни даже мыши пока не тронули его. У ног лежали давно остывшие угли — значит, ему удалось развести костер. Видимо, настолько выбился из сил, что идти дальше не мог. А у костра уснул и замерз.

Валентин сунул руку прокурору за пазуху и извлек оттуда пистолет Кукушкина. Из кармана пиджака достал документы — удостоверение работника прокуратуры, деньги, записную книжку. Все было в целлофановом пакете и хорошо сохранилось…

Как же до сих пор не добрались до трупа звери, хищные птицы и мелкие грызуны? Видно, отпугивали их еще не выветрившийся окончательно запах костра, сидячее положение человека, а возможно, что-то другое.

Оставлять так труп было не по-христиански, да и властям лучше не знать всей правды случившегося, тем более, что на первое время удостоверение Перекосова может пригодиться Иванкину.

Земля уже достаточно промерзла, и Валентину потребовался не один час, чтобы саперной лопаткой вырыть могилу. Так в сидячем положении и похоронил труп. Разровнял могилку, присыпал снегом. Здесь же невдалеке и заночевал.

Несмотря на усталость, спальный мешок в эту ночь казался ему тесным, он ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть: в голову лезли всякие неприятные воспоминания. То стычка с генералом Сидельником, прилетевшим из Москвы в Афганистан и решившим побывать на поле боя, где накануне вертолетчики разгромили караван с оружием, доставляемым из Пакистана. Дернул тогда черт за язык Валентина высказаться: «А зачем, товарищ генерал, трем вертолетам сопровождать нас? Пусть лучше на боевое задание летят. А я вас туда один доставлю. Безопасность гарантирую — там теперь ни одного душмана».

Каким презрительным взглядом окатил тогда его генерал! И сказал, не скрывая сарказма:

— Знаешь, капитан, пословицу: «Научи свою жинку щи варить»?

— Я еще не женат, — завелся Валентин, не обращая внимания на командира эскадрильи, погрозившего ему кулаком из-за спины генерала.

— Тем хуже для тебя. И еще, болтунам я не верю: они хорошо говорят, но плохо воюют. Потому в вашей услуге не нуждаюсь. Командир эскадрильи, — повернулся он к майору. — В группу его не включать…

То ярко всплыла в памяти картина утра 4 октября 1993 года. Эскадрилья тогда построилась на аэродроме, и командир, объяснив ситуацию вокруг Дома Советов, ясную всем по сообщениям радио, приказал никому никуда не отлучаться, быть в боевой готовности и ждать команду на вылет.

— А чего ждать? — вылез Валентин снова со своим предложением. — Дом Советов и нашу верховную власть расстреливают из танков и бронетранспортеров. Наш боевой командир Руцкой, с которым мы воевали плечом к плечу в Афганистане и на которого возложены полномочия президента, призывает нас прийти им на помощь, а мы тут сидим, дебатируем…