Антология советского детектива-3. Компиляция. Книги 1-11

— Гитлер — это пират, который обманом берет на абордаж. Уверяю вас, я сделал все что мог. Кто может лучше… — добавил он по-латыни и улыбнулся плутовской улыбкой. — Убеждать нынешнего премьера Невиля Чемберлена… — Он усмехнулся. — Невиль считает, что можно ездить верхом на тигре. Я служил в Индии и знаю — это невозможно. Даже Маугли, хозяин джунглей, ни разу не оседлал Шер-Хана, правда, шкуру с него все же снял в итоге. — Опять неискренний, даже злой смешок. — Напомню, Шер-Хан был врагом Человека, хозяина джунглей. Но джунгли боялись и Шер-Хана. Так сказано у Киплинга. Впрочем, то, что сейчас делает Чемберлен, это прямая организация войны Гитлера с Россией… Я не сторонник большевизма, но… В эту войну будет втянуто слишком много стран, народов и правительств. И это не может не волновать… Но я уже сделал все, чтобы война с красной опасностью не затронула вашу страну. Болдуин понял, Чемберлен понять не хочет, что любые отношения с Гитлером, уступки ему неотвратимо повлекут за собой его новые требования. Не могут же эти требования длиться бесконечно…

— Следовательно, — сказал Дворник, — ваша точка зрения, сэр: никаких уступок Генлейну? Но на этих уступках постоянно настаивают официальные лица.

— А при чем тут Генлейн? — удивился Черчилль. — Я говорил о Гитлере. Кстати, чем сами-то вы располагаете? Ваше мнение?

У Дворника сложилось впечатление, что Черчилль не склонен искренне говорить с ним, обстоятельно обсуждая вопрос. И Дворник задумал маленькую месть. Конечно, сэр Уинстон — известный любитель произносить длинные монологи, но и он, профессор Дворник, умеет «держать время».

— Я привержен Версальской системе. И я хотел бы напомнить прежде всего, что в административном делении Чехословакии, определенном все тем же международным соглашением, не существует такой административно-территориальной единицы, как Судетская или, если угодно, судето-немецкая область. Есть просто пограничные с Германией районы, населенные преимущественно немцами. Преимущественно — подчеркиваю. Однако там же проживает значительное число чехов. Территория так называемой Судетской области — исконно чешская территория и никогда не входила в состав Германии. Почему наше государство должно терять ее? К тому же это высокоразвитый в промышленном отношении район, там находятся крупнейшие предприятия химической, легкой промышленности, там крупная сырьевая база, я уже не говорю об известных на весь мир курортах…

— Да, — крякнул Черчилль. — И как военный я могу добавить: вы должны дорожить этими укрепленными районами. Как я понимаю, именно там проходит основная линия ваших западных долговременных укреплений… — И проследил за реакцией гостя. — Но при чем тут Генлейн? Вы справедливо опасаетесь германской агрессии. Действительно, эта агрессия может спровоцировать всеобщую войну. И тут я ваш. — В сторону Дворника последовал театральный жест. — Но Генлейн? Чем грозит Генлейн? Наши шотландцы из века в век говорят о своей национальной самостоятельности. Очевидно, им это необходимо для кровообращения. Однако реальной опасности… Ну, а их право мыслить образцами рейха, издавать газеты геббельсовского толка… Это же все слова, слова, слова… Свобода слова — великое завоевание демократии. Почему же Бенеш не хочет дать судетским немцам их конституционное право?

— Генлейн требует не только свободы нацистской пропаганды, — возразил Дворник. — Он требует автономии Судет вплоть до отделения.

Черчилль помолчал, собираясь с мыслями, и опять начал издалека:

— Видите ли, сэр… Я понимаю вашу озабоченность судьбой родины. Понимаю вас как выразителя интересов чехословацкого населения этой части Европы. Признаюсь, я выслушивал и иную точку зрения. И так же был вынужден признать ее правоту, выражающую озабоченность судьбами немецкого населения… вашей страны. Не скрою, я несколько раз говорил с Генлейном. В принципе, его требования, на мой взгляд, не слишком должны шокировать президента Бенеша, ибо основной своей целью Генлейн считает борьбу с красной опасностью… Я даже полагаю, тут должны смыкаться интересы правительства и той партии, которую представляет Генлейн. Остальные же его требования тоже, на мой взгляд, достаточно разумны и умерены. Он является самым горячим сторонником умиротворения всех острых проблем, которые сегодня стоят перед странами Восточной Европы. Я считаю, что все проблемы Восточной Европы могут быть решены, если государства этого региона постараются наиболее трезво подойти к их совместному решению. Я, разумеется, не навязываю свою точку зрения. Но, кстати, Генлейн мог бы участвовать в этих переговорах. Я нашел его более приятным и разумным, нежели мог надеяться до встречи с ним.