Антология советского детектива-32. Компиляция. Книги 1-20

— Самый обыкновенный. В любом киоске купить можно. Червонец ему цена. Супруг, голубиная душа, с горя и кляссер бесплатно отдал, да и марочки, считай, тоже даром покупателю достались. Тысяч восемь стоят, а отдал — за полторы. Вот какой страшный зверь водка! — Громова подумала и добавила: — Для нашей сестры — водка алкогольная тоже счастья мало приносит. У меня соседка так пристрастилась...

Василиса Степановна рассказывала трогательную историю девушки-соседки, сбившейся с пути праведного, а я уже думал о другом. Снова начали в голове выскакивать фразы из бесед, все услышанное за последние дни выстраивалось в причудливую, извивающуюся цепочку. Теперь, когда стало известно, что за серии приобрел Ильин, цепочка начала выпрямляться.

Выходит, марки, приобретенные у Громова, Николай Федорович в свои тюрьмы не заточил. Человек он аккуратный и, думаю, искать будет не очень трудно. Но это пока лишь рабочая гипотеза, а, как известно, мы, грешные, предполагаем, но располагает Господь Бог.

И вот я снова в квартире Ильина в обществе Левана Енукашвили, Коли Ушакова и супругов Майоровых. Если и дальше так пойдет дело, скоро начнем дружить домами.

Попробуем действовать, руководствуясь предполагаемой логикой бывшего хозяина квартиры. Его первой заповедью было: каждая вещь должна знать свое место. Не стал бы он портить стройные ряды подкованных кляссеров соседством с самозванцем. Поэтому ищу я его на полках с книгами — есть и такие. В основном это подписные издания, и среди тисненных золотом томов затеряться объемистому кляссеру трудно. Я ищу по своей системе час, второй, третий и, понятно, не нахожу. Что же, отрицательный результат — тоже результат. Майоров показал, что о приобретении новых, очень дорогих марок Ильин говорил во время их последней шахматной партии. Это совпадает и с показаниями вдовы Громова, утверждавшей: несколько серий были приобретены Ильиным за месяц до смерти. Продать или подарить кому-нибудь кляссер у него не оставалось времени. Допустим, он переложил марки в альбом, но куда подевался проклятый кляссер?

Стекла окон в сетке нудного осеннего дождя. Так и не удалось мне позагорать хотя бы на Москве-реке. Пляжи Черного моря для меня, как и в прошлые годы, остаются несбыточной мечтой. В окно я вижу торец соседнего здания. Издалека он кажется стеной старинной крепости с выбитыми вражескими ядрами кирпичами. А можно принять его и за тюрьму. Обогнешь глухую стену — и увидишь ряд узких окон-бойниц, затянутых черными решетками.

Без всякого перехода я принимаюсь думать о Сибиряке. Что же привело его в этот дом? Рассказы соседа по нарам о подпольном миллионере или он искал здесь что-то определенное? Перед нами с Леваном все растет и растет гора кляссеров. Мы повторяем работу, проделанную несколько дней назад Ильиным-младшим. Страницу за страницей листаем каталог Николая Федоровича Ильина. В глазах рябит от четких граф: номер кляссера, номер по каталогу, количество экземпляров, цена... Номер кляссера, номер марки, цена... Номер кляссера...

Вся коллекция на месте, серии, приобретенные у Громова, не зафиксированы. Каталог обрывается на последних марках 1984 года, которые он получал по абонементу.

Но ведь были же эти серии! Скорей всего именно за ними приходил Сибиряк. Из рассказов друга он знал лишь об их цене. Какой смысл ему было похищать другие марки, красть кота в мешке?

7.

— Подруга достала билеты на «Юнону и Авось». Неделю бегала по ночам отмечаться. Сегодня ты свободен. Я все проверила, не пойдешь — развод! Никаких ЧП.

Надя улыбнулась, но я знал, что дело серьезное. Это как при ядерной реакции — наши отношения уже почти достигли критической массы, еще чуть-чуть — и все полетит к чертовой матери. Аннигиляция! И тем не менее я уверен — поход в театр сорвется. Я должен испить чашу неудачника до последней капли. Пресловутый «закон бутерброда» можно на мне проверять с неизменным успехом, я просто измордован этими бутербродами, падающими маслом вниз. Даже в магазинах за мной, как за стопроцентным неудачником, очередь никто не занимает, нужные отделы всегда закрыты на учет, в газетных киосках, куда я забегаю за свежими газетами, киоскеры месяцами сидят на больничных. В начале нашей семейной жизни Надя не раз удивлялась, куда подевалось ее легендарное везение. Об этом везении однокурсники слагали былины. Во время экзаменов, например, она на спор учила два-три билета. И один из них непременно ей попадался. С таким везением к счастью была открыта зеленая улица. Но, к сожалению, один неудачный билет у судьбы она все же вытащила — меня, и моя невезучесть, естественно, одержала верх.

Это отступление сделано, чтобы стало ясно, почему я вздрагивал от каждого телефонного звонка. Удивительно, но все шло благополучно, и я начинал робко подумывать, уж не решила ли фортуна дать мне тайм-аут. Телефон позвонил в шесть, когда я уже закончил приводить в порядок выходной и единственный костюм.