Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

Накануне отъезда Татьяны в Киев, Соловьев засек условный сигнал в окне, и встретился с «Монахиней».

— В поликлинику? — спросил он свою пассажирку.

— Нет, по городу и подальше от центра!..

— Хорошо, поедем по линии новостроек.

— «Восемнадцатый» уезжает сегодня?

— Да.

— Отдайте ей это! — И она протянула Соловьеву трубочку губной помады.

— Где уйдет Кокорев? — спросила она.

— Откуда уйдет?

— Из жизни.

— А-а… — догадался Соловьев. — Она с ним встретится в Белой Церкви.

— Очень хорошо. В Киев она должна приехать свободной. Так лучше для дела и для нее самой.

— Она хочет быть совсем свободной, — сказал Соловьев.

— От кого? От инженер-полковника?

— Нет, напротив, она собирается за него замуж. Она хочет освободиться от нас. Совсем.

— Она сама вам об этом говорила?

— Да! — и Соловьев передал Черемисиной свой разговор с Татьяной в машине.

— Она была красива?

— Кто? — не сразу понял Соловьев.

— Агент номер восемнадцать.

— Да, очень красива.

— Ну, что ж, если богу угодно, — вздохнула монахиня, — умирают и красивые женщины. Пошлите через три дня в Киев «музыканта». Он проводит красивую женщину к всевышнему. В Киеве — Днепр, у него крутые берега и быстрое течение. Вы не бывали в Киеве?

— Нет.

— Поверните обратно и отвезите меня в поликлинику. Она пусть едет в Киев. Разумеется, после Белой Церкви. В помаде — все, что ей нужно. И пусть она живет там целых три дня, как ей хочется… Три дня — это не так уж мало.

«Ну, ты-то попадешь не к всевышнему, а прямым путем к дьяволу, — подумал про себя Соловьев, высаживая пассажирку у поликлиники. — И откуда только мой шеф добыл такое сокровище».

Людвиг фон Ренау знал, кого рекомендовать своему новому хозяину в качестве резидента по операции «Октан». Агент «Монахиня» — она же Елена Черемисина — была предана ему душой и телом, а Ренау, хотя и продал себя и свою агентуру оптом заокеанским хозяевам, и теперь еще верил, что для него наступят лучшие времена. Он жил глубокой затаенной надеждой на реванш и мечтал о том часе, когда «Великая Германия» воспрянет вновь и выпустит свои когти. И тогда он, Ренау, будет диктовать свои задания мальчикам Аллена Даллеса. От операции «Октан» Ренау хотел иметь во всяком случае дубликаты той добычи, на которую рассчитывали его щедрые на доллары патроны. «Монахиня» могла ему это обеспечить. Он знал ее много лет и не ошибался в ней.

Их знакомство произошло давно, еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году, в столице буржуазной Литвы — Вильнюсе. Именно тогда появился в этом городе молодой, красивый коммивояжер одной из германских фирм, торговавших чуть ли не по всему свету швейными машинами. Антанас Юстус, владелец одного из крупных вильнюсских магазинов, был старым клиентом этой фирмы. И коммивояжер Людвиг Ренау был приглашен в его дом. Юстус давно овдовел. В доме хозяйничала его семнадцатилетняя дочь Эрна, костлявая белесая девица с выпуклыми близорукими глазами, от которых, однако, ничего не укрывалось, к огорчению продавцов, работающих у Юстуса. Они единодушно окрестили ее «глазастой чертовкой». Справившись с домашними делами, Эрна имела привычку усесться где-нибудь в укромном уголке магазина и наблюдать за продавцами и складскими рабочими.

Эрна была очень религиозна. Еще не было случая, чтобы она пропустила вечернюю молитву в соборе Святой Анны.

Отец привел гостя домой. Подавала им Эрна сама — она никогда не доверяла этого служанке. Юстус сказал, что гость несколько дней, проживет у них, и велел Эрне приготовить его комнату в левом крыле второго этажа, которая обычно предназначалась для приезжих.

— Папа, ты не пойдешь к вечерне? — спросила она отца, пившего с гостем кофе.

— Нет, дочка, я помолюсь дома. Вот разве господин Ренау захочет осмотреть собор Святой Анны. Это здание — гордость Вильнюса.

— Очень охотно! — ответил Ренау и наклонил голову с шелковистыми волосами, разделенными безукоризненным пробором.

По пути Ренау расспрашивал Эрну о городе. Та отвечала, смущаясь и краснея, — ведь она впервые в жизни шла по улице с красивым молодым человеком.

В соборе Эрна забыла о Ренау и вся отдалась молитве. И только когда закончилась служба, она вспомнила о госте, поискала своими выпуклыми глазами и подошла к нему. Дома она развлекала Ренау небольшим фортепианным концертом Баха. Старый Юстус собирался спать, он привык ложиться рано. Эрна проводила гостя в его комнату и спросила, не пожелает ли он чего-нибудь на ночь. Ренау ответил, что он не прочь почитать что-нибудь хорошее. Эрна принесла томик Гете и спросила, не выпьет ли он еще чашечку кофе, Ренау согласился, а про себя подумал, что он охотнее бы выпил стакан хорошего коньяку. Но в доме Юстуса спиртных напитков не водилось — старик был трезвенник.

— Побудьте со мною, Эрна, — пригласил Ренау девушку, когда она принесла ему кофе и вазочку с сахаром.

— Что вы, уже поздно, — смутилась Эрна. — В доме все спят: и папа, и служанка. Это неудобно.