Антология советского детектива-7. Компиляция. Книги 1-11

Галка еще крепче сжала сумочку и сделала шаг назад, мысленно прикидывая расстояние до забора в глубине сада. «Метров, сто, если не больше. Далеко. Половину этого расстояния придется бежать по открытому месту. Но за домом в саду будет уже легче. А там забор — можно перемахнуть».

Но Хюбе опередил ее. Он зашел сбоку, отрезая Галке дорогу в сад и тесня ее к калитке.

— Галина Алексеевна, — он говорил не повышая голоса, — не делайте глупостей. Я считаю вас умной женщиной и верю, что мы найдем общий язык. Мне не хотелось бы применять к вам физическое воздействие. Ни сейчас, ни в дальнейшем. Не упрямьтесь.

Неожиданным рывком он выхватил у нее сумочку и негромко рассмеялся.

— Ну, вот и все. Будем считать, что сумку и ее содержимое вы передали мне добровольно.

Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Галка бросилась на Хюбе. Гестаповец, продолжая смеяться, спрятал сумку за спину, словно хотел подразнить девушку, но одновременно перехватил ее правую руку. Галка вскрикнула от боли.

— Я же просил вас, Галина Алексеевна, не делать этой глупости, — уже серьезно сказал Хюбе. — Успокойтесь и станьте, пожалуйста, здесь, у калитки, лицом ко мне. Вот так…

Следя за каждым Галкиным движением, он открыл сумку, не ища, извлек из нее спичечный коробок.

— Это была одна из ваших ошибок, — сказал он, подбрасывая коробок на ладони. — Вы же не курите, Галина Алексеевна, и спички в вашей сумочке сразу бросаются в глаза.

Он, не открывая, положил коробок в карман и самодовольно улыбнулся.

— Надеюсь, вам будет интересно узнать и о другой своей ошибке. — Хюбе выжидающе посмотрел на Галку, но так как девушка молчала, продолжал: — Записки, подобные той, что вы получили сегодня, следует сжигать, а не рвать на мелкие клочки. Ведь клочки можно собрать, если даже они разбросаны по всему коридору. Как видите, Галина Алексеевна, я не собираюсь хитрить. Лично я против вас ничего не имею. Я готов даже пойти на то, чтобы не арестовывать вас. Я понимаю, что связная знает немного. Но много я и не требую. Наша беседа происходит без свидетелей и может окончиться здесь, у этой калитки. Все останется между нами. Ваши друзья узнают — и я позабочусь о том, — что полиция безопасности перехватила эстафету у шофера. Да, да. Вы будете ни при чем. Подумайте об этом.

Но Галка думала только о том, что в этом страшном провале виновата она одна, что она не оправдала доверия Гордеева, что из-за ее небрежности до командования Красной Армии не дойдут важные сведения, что гестаповцы, перехватив эти сведения, легко установят круг людей, добывших их, что из-за нее будет схвачен, и, верно, уже схвачен немецкий коммунист — немолодой ефрейтор с нашивкой за ранение и большими огрубевшими руками рабочего-металлиста. И еще она подумала, что лучше сейчас умереть — сделать так, чтобы гестаповец выстрелил в нее. Но тут же, вытесняя эту мысль, в висках забилась другая: «Надо любой ценой отобрать у Хюбе эстафету и уничтожить ее. Это спасет товарищей из порта — тех, кто занимался сбором сведений. Хотя бы их».

Захваченная этой мыслью, Галка уже ни о чем другом не думала. Она понимала, что у нее почти нет шансов на успех, но это не остановило ее.

Слегка наклонившись, она с неожиданной силой оттолкнулась от калитки и рванулась вперед, норовя ударить Хюбе головой в лицо. Рывок был так силен и стремителен, что, если бы удар достиг цели, гестаповцу пришлось бы плохо. Но Хюбе ловко отпрянул в сторону, успев подставить девушке ногу. С размаху Галка грохнулась на посыпанную крупным гравием дорожку и растянулась во весь рост. Оглушенная падением, она только потом почувствовала тупую, ноющую боль в коленке, а первые несколько секунд неподвижно лежала, уткнувшись в нагретый солнцем гравий. Но и потом, уже придя в себя, Галка не подняла головы. Она не хотела, чтобы Хюбе видел, как она плачет. Галка не всхлипывала, не вздрагивала телом, как это делают иные женщины, она плакала беззвучно, сжав зубы и закрыв глаза. Она плакала потому, что была бессильна что-либо предпринять, и еще потому, что в эту минуту ненавидела себя ничуть не меньше, чем стоящего рядом гестаповца.

Галка почувствовала, что ее голова отрывается от земли и запрокидывается назад, но только когда увидела наклонившееся к ней чисто выбритое лицо Хюбе, она поняла, что тот приподнял ее за волосы. И хотя ей было больно, — она не встала. Тогда Хюбе, не отпуская ее, присел на корточки и сказал, стараясь не повышать голоса, но ежесекундно сбиваясь на шипящий фальцет:

— Я не буду сдирать с тебя кожу, тебя даже не будут бить. Я только отправлю тебя в публичный дом, нет — в казарму штрафной роты. Я прикажу заснять тебя на срамные открытки и эти открытки распространить по городу. Но все это будет потом, а сперва мы сообщим в печати, что ты выдала группу подпольщиков. Вчера мы арестовали в порту несколько человек, оказавшихся партизанскими агентами. Их выдачу мы припишем тебе.

Галка рванулась из последних сил, но Хюбе крепко держал ее за волосы.