А. Я больше не знаю какой сейчас день вторник суббота ли да вообще неважно уже все это. Я как вжатая выключенная кнопка. И приходит день когда я не могу встать с кровати лежу и ненавижу себя. А на следующий день ношусь как безумный ненавижу все и всех вокруг мечтаю чтобы кто-нибудь задел меня сделал мне больно дал мне повод ударить в ответ смастерить бомбу и подорваться на ней или разнести к черту риксдаг потому что всем вокруг наплевать хотя это мы своими руками создали мир в котором нашим детям больно. Сериалы реклама все твердят в один голос Это часть молодежной культуры Замори себя голодом Обкурись обколись до смерти Лови момент плевать на будущее и чем шире я открываю глаза чем больше смотрю вокруг тем чаще замечаю этот взгляд взгляд какой был у моего сына замечаю всех тех кто оступился анорексия булимия наркотики самоубийства изнасилования психические расстройства но почему же черт возьми никто ничего не делает почему все молча наблюдают за тем как совершенно обычные люди уходят на дно гибнут.
51)
В. На часах двенадцать и я просыпаюсь опять сам не знаю где. Семь безжизненных тел разбросано по квартире спят как мертвые орет МТV воскресенье и я не понимаю даже зачем я открыл глаза может я просто сплю и мне снится что Хассе вернулся и все как раньше все как всегда Туса в полном разгаре… но нет это не сон я не сплю Хассе стоит передо мной и Чего ты пришел что ты тут забыл но он молчит просто хватает меня уводит в единственное место где мы можем побыть одни в наш бар с девчонкой которая молча подает кофе и не знаю сколько времени мы просто сидим молча. Пока я вдруг не вспоминаю.
И Хассе. «Мне теперь вообще все по фигу» говорит он уставившись на солнце «хотя я ни на что не променял бы те первые месяцы потому что в моей жизни этого уже никогда не будет но этого уже не вернуть с тобой тоже так» говорит Хассе говорит человек который когда-то мог довести меня до истерики. Словно другая жизнь когда мы еще смеялись вместе. «Не знаю смогу ли я соскочить но я должен попробовать» И добавляет почти набожно «Попробуй и ты» дает мне телефоны мест где помогут оклематься передохнуть неделю-другую пока ждешь своей очереди на госпитализацию и кажется что очередь никогда не кончится и я едва успеваю подумать Тебе-то чего чего ты так печешься обо мне как он объясняет. «Потому что мы умирали вместе».
52)
В. Привет.
А. Тебе лучше?
В. Да… все в порядке.
А. Я подумал… все-таки хорошо, что ты здесь. Хорошо, что какое-то время не будешь… Сколько ты тут пролежишь?
В. Две недели. Если выдержу. Тоска тут смертная. Только телик смотреть.
А. Все равно это хорошо. Мама тоже отдыхает, а я… я подумал… мне могут дать больничный на месяц. Я подумал… если тебя через две недели отпустят – может, потом мы могли бы… съездить куда-нибудь. Вместе где-нибудь пожить спокойно. Что скажешь?
А. Что с тобой?
В. Ничего. Все в порядке.
А. Прости, мне очень жаль.
В. Чего?
А. Я про Йонну.
В. В смысле? Что она умерла?
А. Знаю, мы с ней не очень ладили, но мне очень жаль.
В. Ты знаешь, как она умерла?
А. Могу себе представить.
В. Ты вообще не можешь себе представить, понял?
А. Но я могу представить себе человека, который умер. И могу представить себе того, кто остался в живых.
53)
А. За окном весна. Щебечут птицы. Жизнь просыпается. Солнце светит сквозь свежую, только что пробившуюся листву. Делаю глубокий вдох, пытаюсь вспомнить счастье, которое испытываешь после еще одной пережитой зимы, но останавливаю себя, чувствуя, как слеза пытается пробиться на поверхность, да еще увлечь за собой себе подобных, чтобы вместе скатиться по моим щекам. Забудь об этом. Нет, не забывай. Забудь. Не забывай. Тихо!