Антология современной французской драматургии. Том I

ГРАППАСУЛЬ. Эй, ты, вонючка! Пойди, я тебя приголублю! Слышь, козленок? Эй ты, жид! Эй, турок! Ты, христоприбивец! (Старшому.) Не канает! (Готовясь пустить в дело меч.) Я открою ему пасть?

СТАРШОЙ. Конечно, Граппасуль! Давай! Воткни ему под дых!

ГРАППАСУЛЬ. Эй ты, вонючка! Пойди, я тебя приголублю! Ты славно посмеялся — смейся дальше, а я погляжу! (Наставляет свои меч на грудь Миртия.)

МИРТИЙ. Ни в коем случае не острием протягивают меч командиру.

Оба подаются назад, спотыкаются. Меч падает на землю. Миртий ставит на него ногу.

Рыцарь должен обладать мечом. Это ль мой долг? Это ли моя судьба? (Смеется.) И что же будет дальше?

ГРАППАСУЛЬ. Он по-христиански говорит…

СТАРШОЙ. Я чувствую, у меня что-то опустилось…

МИРТИЙ. Я уже три года здесь. Я ждал. И вы пришли. Я — рыцарь Миртий.

ГРАППАСУЛЬ(падая в объятия Старшого). Начальник, я так больше не могу. У меня что-то вроде морской болезни.

СТАРШОЙ. Со мной все ясно, у меня все упало.

МИРТИЙ(Старшому). Дайте мне ваш меч.

Старшой передает ему свой меч.

СТАРШОЙ(Граппасулю). Он это, Граппасуль… Он это… (Миртию.) Некоторые волновались, не умерли ли вы…

МИРТИЙ. Не умер я. Я ждал, чтобы Единый утвердил мое предназначение. Теперь Единый утвердил. Пойдем к барону.

ГРАППАСУЛЬ. Надо же!.. Ну надо же, ну надо же!.. Ну надо же ну надо же ну надо же!..

СТАРШОЙ. Эй, вы, ребята! Олухи царя небесного! Вы видите его, черт побери? Его? О нем я вам рассказывал! Ведь это — рыцарь Миртий, что родился в Лангедоке, посвящен был аббатом Дюгастом и уехал в Палестину, чтобы его не забывали. Наш барон его сейчас расцелует во все щеки, точно! (Демонстрируя Миртия.) А мое шестое чувство мне подсказывает, что с его командованием тут такое развернется!.. (Миртию.) Но на вас бурнус, как на каком-нибудь сарацине…

МИРТИЙ. Где бурнус? Нет. Это простыня.

СТАРШОЙ. Да и креста на вас не видно. Мы вот, в армии, все носим крест.

МИРТИЙ. Мой крест во мне.

СТАРШОЙ. Уж лучше пусть он будет виден. Еще чуть-чуть, и вам воткнули бы на четыре пальца стали в печень.

МИРТИЙ. Ну что же… Делайте мне крест. У вас на лапах все необходимые цвета.

СТАРШОЙ. А, это… Это кислое винишко сарацина убиенного. Смертельный грех грозит тому, кто этой дрянью будет делать крест.

МИРТИЙ. Давайте, делайте. Грех я беру себе.

Старшой чертит крест на его груди.

Приятно, в самом деле! Как приятно снова оказаться среди земляков! Пусть долг мой и моя судьба объединятся ради отдыха. Старшой!

СТАРШОЙ. Господин рыцарь?

МИРТИЙ. А скажите мне… У командиров шлем… Шлем должен быть каким?

СТАРШОЙ. На вашем шлеме должен быть плюмаж.

МИРТИЙ. А гонорар? Ну, деньги?

СТАРШОЙ. Насчет этого не беспокойтесь.

МИРТИЙ (мечтательно). Вот схожу на исповедь. И причащусь.

СТАРШОЙ. Телеги, полные облаток, следуют в обозе.

МИРТИЙ. И женюсь, естественно.

СТАРШОЙ(ободряя его). Вы же полковник. Остается только выбирать.

МИРТИЙ(обращаясь ко всем). Гроб — наш, друзья мои! Но нам еще немало предстоит скакать, ради детей наших и ради стариков. Смелей! Не расслабляться! Мы же христиане!

Занавес

Перевод Андрея Наумова

Jacques Audiberti

LE CAVALIER SEUL

© Gallimard, Paris, 1955

Натали Саррот НИ С ТОГО НИ С СЕГО

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПЕРВЫЙ мужчина.

ВТОРОЙ мужчина.

ТРЕТИЙ мужчина.

ЖЕНЩИНА.

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА. Слушай, хочу тебя спросить… Я отчасти потому и зашел… Никак не могу понять… Что случилось? Что ты против меня имеешь?

ВТОРОЙ МУЖЧИНА. Да ничего… А что такое?

ПЕРВЫЙ. Ну, не знаю… У меня ощущение, что ты как-то избегаешь… совсем не появляешься… Мне постоянно приходится самому…

ВТОРОЙ. Ты же знаешь, я редко проявляю инициативу, боюсь помешать, попасть не вовремя.

ПЕРВЫЙ. Но не со мной же! Я всегда тебе прямо скажу, если так, и тебе это отлично известно… Все-таки до такого мы еще не дошли… Нет, я чувствую, тут что-то…

ВТОРОЙ. Да что тут может быть?

ПЕРВЫЙ. Вот и я не понимаю. Ломаю голову… Никогда… за столько лет… ничего между нами не было… ничего, что я бы помнил…

ВТОРОЙ. А я-то, наоборот, многое помню. И ты всякий раз оказывался на высоте… Бывали ситуации…

ПЕРВЫЙ. О чем ты? Ты тоже всегда вел себя безукоризненно… Надежный, верный товарищ… Помнишь, как умилялась, глядя на нас, твоя мать?