Антология современной польской драматургии

ТЕЛКА. Значит, у меня есть шанс?

БРАТ ПАВЕЛ. У всех есть шанс, и у тебя точно есть.

ТЕЛКА. Значит, я могу быть спасен?

БРАТ ПАВЕЛ. Ну, конечно!

ТЕЛКА. А как?

БРАТ ПАВЕЛ. Ну, ты должен выполнить некоторые условия…

Затемнение.

Сцена 19

В спальне внезапно зажигается свет. Влетает запыхавшийся БРАТ ХОНОРИЙ. Все вскакивают с кроватей. БРАТ идет к кровати ФОНАРЯ.

ФОНАРЬ лежит, съежившись, весь в крови. БРАТ хватает его за руку. Тот не реагирует.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто это сделал? (Смотрит на окруживших его ребят.)

ФОНАРЬ лежит неподвижно. Молчит. Все смотрят на ФОНАРЯ и БРАТА ХОНОРИЯ. Тишина.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто это сделал? (Наклоняется к Фонарю.)

Тот открывает глаза. У него все лицо в крови.

БРАТ ХОНОРИЙ. Скажи, кто это сделал. Мы с ним разберемся.

ФОНАРЬ пробует улыбнуться.

БРАТ ХОНОРИЙ. Если ты будешь укрывать зло, мы никогда с ним не справимся.

ФОНАРЬ. Интересно, а что вы ему сделаете?

БРАТ ХОНОРИЙ. Оно будет наказано.

ФОНАРЬ смотрит на него с ненавистью. Столпившиеся вокруг ребята не сводят с ФОНАРЯ глаз.

БРАТ ХОНОРИЙ. Ну, скажи, кто это сделал?

ФОНАРЬ. Черный.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто это такой?

ФОНАРЬ. Черный Чел — Шварценеггер.

БРАТ ХОНОРИЙ. Шутишь?

ФОНАРЬ отрицательно качает головой.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто из них? (Испытующе смотрит на окружающих.)

Их лица непроницаемы, не выражают ни жалости, ни сочувствия. БРАТ поворачивается к ФОНАРЮ и смотрит на его окровавленное лицо. ФОНАРЬ отрицательно качает головой.

БРАТ ХОНОРИЙ. Здесь такого нет.

ФОНАРЬ. Есть.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто?

ФОНАРЬ. Есть. Он везде.

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто?

ФОНАРЬ. Его все боятся. И вам бы надо.

В этот момент появляется БРАТ КАМИЛЬ.

БРАТ КАМИЛЬ. Что случилось?

БРАТ ХОНОРИЙ. Кто-то порезал его лезвием…

БРАТ КАМИЛЬ. Опять?

БРАТ ХОНОРИЙ. Что значит опять?

Затемнение.

АКТ III

Сцена 20

Трапезная. За столом сидят четверо монахов. В центре на стуле — побритый наголо НАЦИСТ, 17 лет, состояние здоровья хорошее, психическое состояние в норме. Братья просматривают его бумаги, задают краткие вопросы.

БРАТ КАМИЛЬ. Ты сбежал из Пщинской колонии, да?

НАЦИСТ утвердительно кивает.

БРАТ КАМИЛЬ. Это тогда случилось?

НАЦИСТ. Тогда еще нет.

БРАТ КАМИЛЬ. А когда?

НАЦИСТ. Позже… гораздо позже…

БРАТ ХОНОРИЙ. Но зачем?

НАЦИСТ. Не знаю… я чувствовал, что должен ее убить. Я не видел другого выхода.

БРАТ КАМИЛЬ. Ты хорошо ее знал?

НАЦИСТ. Магду?

Братья молчат, сверля взглядами парня. Тот ежится под их взглядами.

НАЦИСТ. Я жил с ней в одной комнате, а ее мать жила в другой. Она не сказала мне, что ей только четырнадцать, выглядела старше. Ее мать работала в библиотеке и никогда не лезла в наши дела.

БРАТ ПАВЕЛ. Вы жили вместе под одной крышей? Как одна семья?

НАЦИСТ. Ну нет. Мать у Магды была иногда очень, ну, такая, добрая. Лучше всего было в праздники. Супер, как в семье.

БРАТ ФЕЛИКС. Вы ходили в костел? Молились?

Вопрос очень удивляет НАЦИСТА.

НАЦИСТ. Да вы что? Мы?

Братья молча смотрят на него. Он продолжает.

НАЦИСТ. Ну, мать ее, наверное, ходила в костел, потому что пропадала иногда, наверное, в костеле была.

БРАТ КАМИЛЬ. И что дальше?

НАЦИСТ. После Нового года Магда меня взбесила. Ну, короче, оказалось, что у нее вши.

БРАТ ФЕЛИКС. Что, что?

НАЦИСТ. Вши, ну, такая хрень в волосах.

БРАТ ПАВЕЛ. Где она их подцепила? (Молчание.) От тебя?

НАЦИСТ. Может быть, но я побрился наголо, а она не захотела. Мыла волосы керосином, денатуратом, так, блин, воняло. Я на стену лез.