Антология современной словацкой драматургии

ХМЕЛИК выходит.

(Плотно закрывает за ним дверь, как того требует полицейская бдительность. Абелю.) А теперь вы.

АБЕЛЬ шепчет.

Правильно. Садитесь!

АБЕЛЬ (Конти). Смотрите, как втирается!

РАЙНЕР. Смех и позор!

КОНТИ (Абелю). В который раз втирается!

МИЧ (игнорируя это замечание). Теперь ваша очередь, пани.

КОНТИ (надменно). Не потрудитесь ли вы подойти ко мне?

МИЧ. Я при исполнении обязанностей. Потрудиться придется вам.

КОНТИ (в прежнем тоне). Но позвольте! Я пожилая дама, у меня больные ноги. И мне достаточно хорошо известны не только мои гражданские обязанности, но и мои права. Я знаю, что я обязана и чего не обязана делать. Раз вы, как официальное лицо, нуждаетесь в моих показаниях, а я в этих показаниях нисколько не нуждаюсь, вы, пан инспектор, обязаны принять во внимание мои личные обстоятельства, в частности состояние моего здоровья. Или вы, может быть, думаете, что если бы вы пришли допросить меня в больницу, то я из-за этого прямо так бы и вскочила с постели? Здесь не больница, но ведь и я сижу, а не лежу.

МИЧ (сбитый с толку, медленно, как загипнотизированный, приближается к Конти). Ну зачем уж вы так!

КОНТИ, наслаждаясь одержанной победой, рассматривает инспектора в лорнет и, не торопясь, лишь по прошествии некоторого времени, что-то ему шепчет.

Все в порядке. (Записывает что-то в блокнот. Райнеру.) Можете быть свободны.

Входит ХМЕЛИК.

ХМЕЛИК. А вот и чаек готов! (Вносит на подносе чайник и подстаканники без стаканов. Разливает «чай».)

Все делают вид, что пьют этот воображаемый чай с большим удовольствием.

КОНТИ. Чем же провинился наш уважаемый друг пан Райнер?

МИЧ. Безобразничал. Лез на стену без сопроводительных документов и удостоверения личности.

РАЙНЕР. Еще неизвестно, кто из нас безобразничал!

МИЧ. Опять нарушаете? (Остальным.) А если бы он разбился?

АБЕЛЬ (спасая положение). Не желаете, пан инспектор, с нами чайку попить?

МИЧ. Я при исполнении служебных обязанностей.

КОНТИ. Поскольку чай — это даже не пиво, то при исполнении служебных обязанностей его разрешается употреблять. Присаживайтесь, мой дорогой!

МИЧ (совершенно сбитый с толку, садясь). Ну, раз вы так считаете…

КОНТИ (едва сдерживая смех). Пан Хмелик, пан инспектор хотел бы снять свою «бригадирку». Если я не ошибаюсь, именно так называется то, что у вас на голове?

МИЧ (поспешно снимает фуражку). Так точно. (Подает фуражку Хмелику.)

РАЙНЕР резко отодвигает свой подстаканник и демонстративно отходит от стола.

КОНТИ. Что с вами, пан Райнер?

РАЙНЕР. Не сяду с полицейским за один стол! А тем более с бывшим полицейским. Сыт по горло.

КОНТИ. Ну что вы! Этот пан — наш гость. Полицейский — он у нас в богадельне.

РАЙНЕР. Правильно. Гость. Но ваш, а не мой! (Сосредоточенно роется в саквояже, вынимает оттуда будильник и инструменты часовщика.)

АБЕЛЬ. Извините, пожалуйста, пан инспектор. Пан Райнер очень рассержен.

КОНТИ. При случае он извинится перед вами… Когда немножечко остынет.

РАЙНЕР. Я не остыну никогда! (Начинает разбирать будильник.)

АБЕЛЬ. Что же он такого натворил, наш пан Райнер?

МИЧ. Я же вам говорил: полез на стену. У всех на глазах. В самый час пик.

КОНТИ. Вы, наверное, шутите?

МИЧ. Нисколько не шучу. Полез на стену нашей городской башни. Рискуя жизнью, я его оттуда снял. Он лез с уступа на уступ и забрался уже довольно высоко.

АБЕЛЬ (неуверенно). Ну… это действительно… несколько странно.

МИЧ. Странно?! Это невиданно и неслыханно! Старый человек, а лезет по стенке, как обезьяна!

РАЙНЕР. Это еще что!

МИЧ (непреклонно). А разве не так?

РАЙНЕР. Почему сразу — как обезьяна? Почему, например, не как артист?

МИЧ. А разве вы артист?

РАЙНЕР. А что же я, обезьяна, по-вашему?

КОНТИ. Нет, пан Райнер — часовщик и ювелир.

МИЧ. Вот, пожалуйста! Для чего же ювелиру лезть по стене на башню в самый час пик? Даже если бы вы были артистом, вам надо было бы иметь особое разрешение.

РАЙНЕР. Если бы я был артистом, я должен был бы иметь особое разрешение. Тут я не спорю. Но…