Антология современной словацкой драматургии

КОНТИ (смутившись). Чемодан носит пан Хмелик. Но принадлежит он мне.

ПАВЕЛ (дурачится). Пан Хмелик?

КОНТИ (растерянно). Нет, чемодан.

ПАВЕЛ. А почему вы его не носите сами?

КОНТИ. Что вы говорите! Он слишком тяжел для меня!

ПАВЕЛ (в прежнем тоне). Да, вы правы… А для него не слишком?..

ХМЕЛИК (спасая положение). Что вы, что вы! Это у меня такая привычка — всегда что-нибудь таскать. Я всю жизнь что-нибудь переносил с места на место. Иногда доставались открыточки с целующимися голубками, а иной раз попадали посылки куда тяжелей этого чемоданчика.

КОНТИ (вновь обретая уверенность в себе). Пан Хмелик просто к этому привык. Понимаете? Как скрипач к своей скрипке. Уже не говоря о том, что я хорошо плачу! (Демонстративным жестом открывает сумочку, достает банкноту, протягивает Хмелику.)

ХМЕЛИК (кланяясь). Премного благодарен, милостивая пани!

ПАВЕЛ (с явной симпатией к Хмелику). Что же вы стоите? Садитесь!

ХМЕЛИК неуверенно смотрит на КОНТИ. КОНТИ кивает в знак согласия.

ХМЕЛИК (скромно садится на краешек стула). Спасибо.

АБЕЛЬ(Павлу, многозначительно). Тебе не кажется, что ты сильно опаздываешь?

ПАВЕЛ. Какая же все-таки у вас на сегодня программа? Проблемы долгожительства в третьем мире? Или влияние муравьиной кислоты на окисление земной оси?

АБЕЛЬ. Ты определенно опоздаешь.

ПАВЕЛ (торопливо подходит к шкафу, где запрятаны часы, открывает дверцы, заглядывает в шкаф). Опаздываю. Факт. (Берет свою спортивную курточку.) До свиданья! (Проходя мимо Конти, вежливо кланяется.) Целую ручки! (Уходит.)

После его ухода все испытывают облегчение.

АБЕЛЬ (торопливо застегивая жилетку, Конти). Простите, совсем забыл… (Быстро застегивается.)

КОНТИ. Нельзя ли открыть окно? Что-то здесь душно.

ХМЕЛИК тут же бежит открывать окно.

АБЕЛЬ. Вы совершенно правы.

КОНТИ (обмахиваясь кружевным носовым платком). Хоть немножко свежего воздуха!

Входит ДАША.

ДАША. Здравствуйте. Павел дома?

АБЕЛЬ. Добрый день, Дашенька. Только что ушел.

ДАША. Извините, пожалуйста. (Уходит.)

КОНТИ. Какая милая девочка!

АБЕЛЬ. Последнее увлечение моего Павла. Пойду заварю чай. (Идет на кухню, тут же возвращается.) Видно, у Павла были гости. Ни крошки чая. Схожу куплю.

КОНТИ (смотрит на Хмелика). Не беспокойтесь.

ХМЕЛИК (вскакивает). Китайского? Грузинского? Русского?

АБЕЛЬ (Конти). Какого чая желает милостивая пани?

КОНТИ. Я предпочитаю цейлонский, но его уже три года нигде нет.

АБЕЛЬ. Тогда, пожалуй, грузинского. (Протягивает Хмелику деньги.)

КОНТИ (королевским жестом дает Хмелику банкноту). И бутылку токайского.

ХМЕЛИК (идет). Целую руки!

КОНТИ (тоном приказа). Но только побыстрей!

ХМЕЛИК. Как прикажете. (Торопливо уходит.)

КОНТИ. Ах, цейлонский чай! Нет лучше чая, чем цейлонский! Настоящий цейлонский чай всегда можно было достать в наших гостиницах. Вы могли посетить «Континенталь» в любом уголке мира. В Африке, на Южном полюсе, зимой и летом, днем и ночью вы могли иметь настоящий Цейлон… А теперь? Кругом одни отели для интуристов. А где тот, где прежний цейлонский чай? Его нигде больше нет. Везде сплошной обман. А ведь еще наш дед покупал цейлонский чай оптом у «Майнла». Как по-вашему, сколько еще людей помнит фирму Майнла?

АБЕЛЬ (погружаясь в воспоминания). У них еще был филиал, магазинчик под башней… Как там все благоухало!.. Корица, гвоздика, ваниль, миндаль…. И такая большая машина для поджаривания кофе… Там все время стоял аромат свежего, только что поджаренного бразильского кофе. Я это как сейчас помню. Еще мальчишкой я туда бегал за ветчиной для пана директора. Сто пятьдесят граммов пражской ветчины каждый день в половине десятого… А прилавки… Толстенные шлифованные стекла в полированных рамах, прозрачные как слеза, на полках — белые эмалированные таблички, и на каждой надпись готическим шрифтом… А в витрине стояла шоколадно-коричневая негритянка… Совсем без ничего, в одной тростниковой юбочке, в соломенной шляпке, у нее были такие маленькие острые грудки… Целыми часами можно было стоять перед такой витриной! Оливки, финики, фиги!..