Антология странного рассказа

Снова хлынул дождь, и люди, в очередной раз, превратившись в человечество, удалились по своим текущим делам, а Ной, собрав обломки ковчега, принялся строить подводную лодку.

Вселенский поход

Зрачки на тоненьких ножках шли в нестерпимо манящую даль…

Долго шли…

Умирали, подобно осенним листьям — падали в траву и говорили: «Там встретимся…»

Идущие дальше завидовали: «Эх, умершие уже Там, а нам еще идти и идти…»

Никто не мог избежать этой добровольной участи — шагать Туда.

Но, как обычно, нашелся Тот-который-спросил: «А куда это — Туда?»

Не унимался он: то к одному подойдет, то к другому пристанет со своим назойливым вопросом.

Долго шли…

Вдруг один из путников остановился и в недоумении спросил соседа:

— Зачем идти, если не знаем куда?

— А чего стоять, если все равно не знаем — откуда?

Все смешалось: кто-то пошел дальше, часть остались стоять, а некоторые отправились в обратную сторону, и даже были те, кто свернул налево или маршевым шагом удалился направо.

Расходились они кругами по воде, а вопрос «Куда?» камнем опускался на дно.

Долго шли в разные стороны от камня, упавшего на дно.

Когда окончится война

Когда окончится война, и я впервые омою лицо родниковой водой, а не кровью врага, солнце уже будет клониться к закату. Тогда я обращу взор в его сторону и стану смотреть на раскаленный огненный шар до тех пор, пока из глаз не польются горячие слезы. К тому времени я наверняка уже разучусь плакать, зато научусь так стискивать зубы, что взгляд станет напоминать сталь меча.

И вот когда солнце исчезнет за горизонтом, я обернусь на поле боя, где полегли мои противники. «Еще одна победа», — скажу сам себе и, поудобнее перехватив оружие, пойду по пышущей жаром земле, туда, где когда-нибудь обрету вечный покой.

Я много раз видел чужую смерть. Так часто убивал, что меч стал невыносимо тяжелым от запекшейся на нем крови. Но все равно никто из поверженных, из всех этих мужественных, смелых и отчаянных воинов так и не понял, в чем секрет моей победоносности.

Я шагаю по трупам, все дальше и дальше унося с собой тайну — на войне побеждает не самый сильный, а тот, кто больше всех боится проиграть. Поэтому она может закончится только для умерших, а для победителей война бесконечна, как бесконечен ад.

Книга мертвых

Сначала он помнил все до мельчайших подробностей, до самых несущественных деталей и пустяков.

Потом забылись слова, в памяти сохранился только их смысл.

Через время растаял и он, оставив после себя лишь большие грустные глаза.

И вот наконец-то, погружаясь в минувшее, он стал видеть бездонное синее небо, огромное, как в детских снах.

Отныне смерть больше его не пугала, ибо в последние секунды жизни перед ним промелькнут не серые однообразные дни бессмысленного существования, а воздушный змей, однажды отпущенный им жить в бесконечную синь.

Он уже чувствовал, как душа стала легче воздуха, а сердце затрепетало, словно последняя страница первой детской книги, перечитываемой дряхлым стариком.

Осталось немного, но он уже успел главное — сделал все, чтобы не бояться своей памяти.

Воспоминание

В ожидании Ее появления я пристально всматривался в горизонт.

— Тебя там не ждут, — заметило Воспоминание-обо-мне.

— Это еще почему?

— Там вообще никого не ждут. Просто некому ждать. Вечность — бесконечно удаляющийся горизонт.

— Но я же прекрасно помню…

— Да брось, что ты можешь помнить?! Человек помнит лишь то, о чем вспоминает. А вспоминает он лишь свое представление о памяти. Вот поэтому память и есть — горизонт, от которого ты вечно удаляешься.

Я задумался.

— И что же тогда такое — человек?

— Тот, от которого в разные стороны разбегаются Вечность и Память.

— Что же ты тогда бегаешь возле меня, как приблудная дворняга?

— Так мы же с тобой сиамские близнецы. Как ты думаешь, существовал бы Ад, если бы не было Рая? Вот то-то и оно. Я и есть твоя жизнь. И пока существую я, существуешь ты. Ты жив, пока помнишь о себе. А о себе ты помнишь до тех пор, пока имеешь представление о памяти, то есть обо мне. Я — твой костыль, забери у тебя память, и кем ты будешь?

— И кем же?

— А никем, пустым местом в пустом месте. И не смотри на меня так. Твое прошлое — память, настоящее — взгляд на память со стороны, а грядущее — ожидание новой памяти.

На горизонте показался силуэт человека. Это шла Она.

— Кто-то идет, — сказал я, чтобы прервать разговор с Воспоминанием-обо-мне.

— Глупости, — ответило оно. — Никто там не идет. Это движется чужая память.

Я не стал обращать внимание на этот комментарий, а двинулся навстречу Любимой. Но мой собеседник не унимался:

— Ну, встретишься ты с Ней, а дальше что?

— А дальше я наконец-то забуду о тебе…

— И станешь всего лишь воспоминанием о своей памяти.

— Нет, — твердо сказал я, — все будет по-другому.

— Нежели?

— Да. Когда я забуду о тебе, то моим вечно удаляющимся горизонтом станет Она.

— Это еще почему?

— Потому что я помню, как пахнет ветер, коснувшийся ее волос.

Первые дни Помпеи

Тишина стучит в глаза. От слез заржавели веки. И хоть гостья долгожданная, все равно не хочется открывать.