Антоний и Клеопатра

«Но не без потерь», – подумала Таха, которая увидела другого Цезариона, обиженного, лишенного отца, одинокого. Он – Цезарь, не Клеопатра, и она не понимает его. Он хотел в Тарс не для того, чтобы ходить перед всеми с важным видом как царь. Он хотел увидеть новые места, хоть ненадолго вырваться из тесного мирка, в котором живет.

Два дня спустя царский флот собрался в Большой гавани. Гигантская баржа «Филопатор» была пришвартована к пристани в небольшом рукаве, называемом Царской гаванью.

– О боги! – воскликнул Деллий, увидев ее. – Неужели в Египте все бо́льших размеров, чем в остальном мире?

– Нам нравится так думать, – ответил Цезарион, который по причинам, известным только ему, повсюду следовал за Деллием.

– Это же баржа! Она утонет, если волны раскачают ее.

– Это корабль, а не баржа, – поправил Цезарион. – У корабля есть киль, а у баржи его нет, – продолжал он, подражая школьному учителю. – Киль «Филопатора» был вырублен из огромного цельного ливанского кедра – мы тогда владели Сирией. «Филопатор» правильно построен, с кильсоном, бортовыми килями и плоскодонным корпусом. На нижней палубе есть несколько комнат. И посмотри: оба ряда весел в выносных уключинах. Высота мачты сто футов. Капитан Агафокл приказал держать на борту треугольный парус на случай сильного ветра. Видишь фигуру на носу? Это сам Филопатор. Он идет впереди.

– Ты много знаешь, – сказал Деллий, который ничего не понимал в кораблях, даже после этого урока.

– Наш флот доходит до Индии и острова Тапробана. Мама обещала мне, что, когда я стану старше, она возьмет меня в Аравийский залив посмотреть, как корабли спускают на воду. Как я хотел бы поплыть с ними!

Вдруг мальчик напрягся, готовый рвануться с места.

– Моя няня идет! Отвратительно иметь няню!

И он убежал, чтобы улизнуть от бедной женщины, не справлявшейся со своим подопечным.

Вскоре после этого пришел слуга за Квинтом Деллием. Пора подниматься на борт, но не на борт «Филопатора». Деллий не знал, радоваться этому или огорчаться: корабль царицы несомненно отстанет от остальных, несмотря на всю его роскошь.

Деллию было невдомек, что корабельные мастера Клеопатры усовершенствовали корабль, успешно прошедший испытания на море. «Филопатор» был триста пятьдесят футов в длину и сорок футов в ширину. Переместив оба ряда весел в выносные уключины, мастера увеличили пространство нижней палубы. Но фараона нельзя поселить рядом с работниками, поэтому нижнюю палубу занял экипаж корабля в сто пятьдесят человек, большинство из которых испытывали ужас при одной мысли о море.

Старая гостиная на корме была переделана в покои фараона, там размещались просторная спальня, комнаты для Хармионы и Ирады и столовая на двадцать одно ложе. Аркада колонн с капителями в форме лотоса, оставшаяся на месте, переходила перед мачтой в возвышение под крышей из фаянсовой плитки, поддерживаемой четырьмя новыми колоннами. Далее располагалась гостиная, несколько уменьшенная по сравнению с былыми временами, чтобы Сосиген и Каэм могли иметь собственные комнаты. И совсем близко к носу находилась хитро спрятанная открытая кухня. Во время плавания по реке еда большей частью готовилась на суше; огонь всегда опасен для деревянного корабля. Но во время морского путешествия не было возможности пристать к берегу для приготовления пищи.

Клеопатра взяла с собой Хармиону и Ираду, двух светловолосых македонок безупречного происхождения, ее компаньонок с самого раннего детства. Им предстояло выбрать тридцать молодых девушек для сопровождения фараона в Тарс, красивых лицом и с роскошными формами, но при этом не распутных. Плата была десять золотых драхм, целое состояние, но не деньги примирили их с неизвестным, а одежда, которую им выдали для того, чтобы они носили ее в Тарсе: тончайшие золотые и серебряные ткани, сверкающая металлическими нитями парча, прозрачный лен всех цветов радуги, шерсть настолько тонкая, что облегала тело, словно ее намочили. В Пелузии, на рынке рабов, были куплены десять симпатичных мальчиков и пятнадцать очень высоких мужчин хорошего телосложения из варварских племен. На рынке мужчины были выставлены в юбках, вышитых на манер павлиньих хвостов, и Клеопатра решила, что павлин станет эмблемой «Филопатора». Золота на покупку павлиньих перьев было потрачено столько, что Антоний заплакал бы от зависти.

В первый день мая флот отплыл. «Филопатор» шел впереди под парусом, надменно демонстрируя остальным кораблям свою корму. Только пассаты могли бы помешать им плыть на север, но в это время года пассаты не дули. Свежий юго-восточный бриз наполнял паруса кораблей, облегчая работу гребцам. Ни один шторм не заставил их искать укрытия в ближайшей бухте, а лоцман на борту «Филопатора» безошибочно узнавал все мысы на побережье Сирии. У мыса Геркулеса, напротив узкой оконечности Кипра, он пришел к Клеопатре.

– Царица, у нас есть две возможности, – встав на колени, доложил он.

– Какие, Паламед?