Антоний и Клеопатра

Прежде чем покинуть дом Октавии, Скрибония увидела детей, за которыми Октавия присматривала, как за родными, и узнала, что в следующий раз она познакомится с Атией, своей свекровью. Скрибония узнавала все больше секретов этой необычной семьи. Как мог Цезарь делать вид, что его мать умерла? Сколь же велики его гордость и высокомерие, если он не сумел извинить вполне понятную оплошность безупречной в других отношениях женщины? По мнению Октавиана, мать императора Цезаря, божественного сына, не могла иметь недостатков. Это ясно свидетельствовало о том, чего он ждет от своей жены. Бедные Сервилия Ватия и Клодия, обе девственницы, но их матери оказались небезупречны, как и его мать. Он предпочел бы, чтобы Атия умерла, чем служила живым доказательством его позора.

Идя домой в сопровождении двух огромных, сильных охранников-германцев, она все представляла себе его лицо. Сможет ли она сделать так, чтобы он полюбил ее? О, если бы это удалось! «Завтра, – решила она, – я принесу жертву Юноне Соспите, чтобы забеременеть, и Венере Эруцине, чтобы я понравилась ему в постели, и Благой Богине, чтобы между нами была сексуальная гармония, и Вейовису на случай, если меня ждет разочарование. И еще богине надежды Спес».

7

Октавиан был в Риме, когда из Брундизия пришло письмо с сообщением, что Марк Антоний с двумя легионами попытался войти в городскую гавань, но его не пустили. Цепь была поднята, на бастионах стояли люди. Жителей Брундизия не интересовало, каким статусом обладает это чудовище Антоний и приказывал ли сенат впустить его. Пусть он войдет в Италию в любом другом месте, какое ему нравится, но не через Брундизий. Поскольку, помимо Брундизия, единственным портом в этом регионе, способным разместить два легиона, оказался Тарент по другую сторону «каблука», расстроенный и разгневанный Антоний вынужден был высадить своих людей в значительно меньших портах вокруг Брундизия, таким образом рассеяв их.

– Наверное, он отправился в Анкону, – сказал Октавиан Агриппе. – Там он мог бы соединиться с Поллионом и Вентидием и сразу двинуться на Рим.

– Если бы он был уверен в Поллионе, то так и сделал бы, – ответил Агриппа, – но он не уверен.

– Значит, ты считаешь, что письмо Планка – свидетельство сомнений и недовольства? – помахал листком бумаги Октавиан.

– Да, я так считаю.

– Я тоже, – усмехнулся Октавиан. – Планк сейчас в затруднении: он предпочитает Антония, но хочет сохранить шанс в случае необходимости переметнуться на нашу сторону.

– У тебя вокруг Брундизия столько легионов, что Антоний не сможет снова собрать своих людей, пока не прибудет Поллион, а мои шпионы говорят, что этого не произойдет по крайней мере еще нундину.

– Нам как раз хватит времени дойти до Брундизия, Агриппа. Наши легионы размещены по ту сторону Минуциевой дороги?

– Размещены идеально. Если Поллион захочет избежать сражения, он пойдет к Беневенту и по Аппиевой дороге.

Октавиан положил перо в держатель, собрал бумаги – переписку с правительственными органами и частными лицами, проекты законов и подробные карты Италии – в аккуратную стопку и поднялся.

– Тогда отправляемся в Брундизий, – сказал он. – Надеюсь, Меценат и мой Нерва готовы? А как насчет того, который сохраняет нейтралитет?

– Если бы ты не похоронил себя под грудой бумаг, Цезарь, ты знал бы, – сказал Агриппа тоном, каким только он мог говорить с Октавианом. – Они готовы уже несколько дней. И Меценат уговорил нейтрального Нерву поехать с нами.

– Отлично!

– Почему он так важен, Цезарь?

– Ну, после того как один брат выбрал Антония, а другой – меня, его нейтралитет стал единственным способом сохранить фракцию Кокцея, если Антоний и я столкнемся. Нерва Антония умер в Сирии, и это лишило Антония сторонника. Образовалась вакансия, и Луцию Нерве пришлось попотеть в раздумьях, имеет ли он право занять ее. В конце концов он сказал «нет», хотя и меня не выбрал. – Октавиан ухмыльнулся. – Имея властную жену, он привязан к Риму, поэтому сохраняет нейтралитет.

– Все это я знаю, но напрашивается вопрос.

– Ты получишь ответ, если моя схема сработает.

Вскочить с удобного афинского ложа Марка Антония заставило письмо Октавиана.