Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца?

Исследователь творчества Сальери Джон Райс отмечает, что некоторые арии «Данаид» по стилю напоминают места из «Орфея и Эвридики» Глюка.

Композитор Йозеф-Мартин Краус[33], который встречался с Глюком в Вене зимой и весной 1782–1783 годов, дает нам свой вариант рассказа о возникновении «Данаид» и отношениях между Глюком и Сальери. Согласно Краусу, Сальери выполнял у Глюка обязанности секретаря, и лишь когда старик совсем устранился от работы над оперой, он стал писать самостоятельно. При этом Глюк «полагал, что эта музыка слишком близка его собственным идеям».

Вместе с тем, как утверждает Краус, Глюк недостаточно доверял мастерству молодого композитора, чтобы поставить под этим сочинением свое имя.

По версии Крауса, туман и неясность, окружавшие вопрос об авторстве «Данаид», искусно поддерживались самим Сальери.

Скорее всего, в успехе «Данаид» важную роль сыграло как публичное благословение великого Глюка, так и твердая поддержка Иосифа II, старшего брата тогдашней французской королевы Марии-Антуанетты. При этом, называя могущественных покровителей, не следует забывать и о таланте самого Антонио Сальери, без которого «Данаиды» никогда не имели бы такого успеха у взыскательной французской публики.

В любом случае, удивительное бескорыстие, проявленное великим Глюком по отношению к итальянскому юноше, не имевшему ничего, кроме несомненного музыкального таланта, не только помогло Сальери довольно быстро занять очень престижное положение в Вене, но и побудило его впоследствии столь же благородно вести себя с начинающими музыкантами и вообще со всеми, кто нуждался в помощи.

* * *

У музыкального критика Кастиль-Блаза читаем:

«Хотя Сальери и был итальянцем, его музыка принадлежала к немецкой школе: он написал партитуру «Данаид» в Вене, под присмотром Глюка, своего последнего учителя, и по идеям этого композитора, вместо которого он должен был работать. В Париже объявили, что Глюк является автором большей части музыки «Данаид»; эти слухи дали счастливый результат, настроив публику благосклонно к новому произведению. Лишь после двенадцатого представления, когда был достигнут самый блестящий и солидный успех, великий маэстро объявил, что это произведение принадлежит руке исключительно одного его ученика Сальери. Музыка «Данаид» очень хороша, по стилю крепкая и сильная, порой очень мелодичная и всегда экспрессивная. Многие куски <…> достойны самого Глюка и написаны в манере этого маэстро, так что их легко приписать ему. Арии Гипермнестра и Даная производят впечатление мощное и полное драматизма. Пьеса была адаптацией произведения, которое Кальцабиджи написал для Глюка. Адаптацией слабой и варварской, со смешными словами, лишенными рифмы и чувства меры, что принизило часть музыки; особенно женский хор. <…> Этот хор, полный воодушевления и огня, произвел бы гораздо большее впечатление, если бы стихи были адаптированы к ритму мелодии».

* * *

Пьер-Огюстен Карон де Бомарше рассказывает о Сальери:

«Этот большой композитор, гордость школы Глюка, усвоивший стиль великого маэстро, от природы получил утонченное чувство, ясный разум, самый драматический талант и исключительную плодовитость».

Он называет Сальери своим другом. А вот портрет Антонио Сальери, который нам оставили другие его друзья: «радушный», «жизнерадостный», «остроумный», «неисчерпаемый в анекдотах». Это был славный и весьма изящный «человечек» (Сальери был маленького роста) со сверкающими глазами, всегда со всеми милый и опрятный.

Когда в 1787 году Глюк умер, Сальери взял на себя заботу о детях своего учителя.

* * *

Музыковед Л. В. Кириллина, проводя сравнительный анализ музыки Сальери, Моцарта и Глюка, утверждает:

«Сальериевских «Данаид» можно определить как произведение, поэтика и стилистика которого, с одной стороны, развивает глюковскую традицию, а с другой, предвосхищает черты позднего творчества Моцарта. Но по отношению к Глюку Сальери выступает здесь отнюдь не как эпигон, а по отношению к Моцарту — во многом как самый непосредственный предтеча».

В «Данаидах» есть качество, которого обычно недоставало как итальянцам, так и французам XVIII века и которому они не могли научить и Глюка: симфоническое мышление, умение создавать крупное целое не из мелких фрагментов или развернутых и законченных номеров, а из естественного развития тематического и гармонического материала. Глюк был великим драматургом, но он принадлежал к совсем другому поколению и был воспитан мастерами эпохи Барокко. Сальери как композитор намного ближе к венским классикам: он хорошо владеет сонатной формой и умеет создавать динамичные номера и сцены, пользуясь принципом сквозного развития (именно развития, а не нанизывания коротких разделов). Это видно хотя бы на примере использования материала увертюры, но не только. Сквозной темой первого акта оперы становится возвышенный хор «Спустись с небес, о, Гименей!», гармония которого также одновременно напоминает нам и благородную простоту Глюка, и торжественность маршей жрецов из «Идоменея» и «Волшебной флейты» Моцарта.