Антропологический код древнерусской культуры

Заступническая функция Александра Невского, как бы перенятая у «сродников» Бориса и Глеба, помогавших ему победить, основывалась на его успехах в борьбе с немецкими рыцарями и шведскими феодалами в Невской битве 1240 г. и Ледовом побоище 1242 г. Возникшая вскоре после блестящих побед князя «Повесть» («Житие», «Повесть о житии Александра Невского») варьировалась во множестве редакций, совмещая светскую струю воинских повестей с житийным жанром. Александр Невский, с одной стороны, предстает в ней богатырем, бесстрашным полководцем, уподобляемым римскому императору Веспасиану и вызывающим ужас у монголо-татар (в Золотой Орде матери пугают детей словами «Александр едет!»[379]), а с другой стороны, в нем живет смиренный христианин, постоянно молящийся и творящий чудеса. В основе лежал светский рассказ, написанный младшим современником князя («самовидець есмь взраста его» [434]), который опирался на свидетельства «своих отец» о событиях 1240-х гг. Он знал по именам шестерых храбрецов и детали их воинских подвигов и видел свою задачу в правдивой передаче того, что слышал от отцов. Дальнейшая же обработка придала повествованию агиографический характер, насытив житийными подробностями, библейскими сравнениями и образами, молитвенными речами и т. п. Идея заступничества проступает в том, что победу на Неве обеспечивали святые Борис и Глеб, а победу на Чудском озере приносит князю «полк Божий на воздусе» [434].

Статус «заступника» получают и русские церковные иерархи. В частности Серапион Владимирский, долгое время бывший монахом Киево-Печерского монастыря, а в конце жизни (1274–1275 гг.) получивший сан епископа Владимирского, Суздальского, Нижегородского. Пять поучений, написанных им в разное время, не создали ему славы писателя, но вплоть до XIX столетия его имя звучало в народе как имя одного из главных заступников Руси. В его «Словах» постоянны призывы к покаянию и соблюдению христианских заповедей, к отказу от языческих обрядов и верований, к чистой и праведной жизни. Сквозная тема его «Слов» – иго как Божье наказание за грехи. Он глубоко и искренне переживает за свой народ, не желающий оставить греховные дела: «Многу печаль в сердци своемь вижю вас ради, чада, понеже никако же вижю вы пременишася от дел неподобных. Не тако скорбить мати, видящи чада своя боляща, яко же аз, грешныи отець вашь, видя вы боляща безаконными делы»[442]. Начиная свои поучения с череды вопросов, проповедник затем сам отвечает на них и предлагает выход из тяжелого положения. Избавить от ига может, по Серапиону, только прекращение беззакония, греховного жития, непослушания, непокаяния, маловерия. Он призывает «узреть сердечными очами» [444] свои дела и возненавидеть их, отвергнув, обратиться к покаянию.

Идея заступничества своеобразно преломилась в легенде о Меркурии Смоленском, возникшей в XIII в., но оформленной в «Слово» в XV в. В ней рассказывается о том, чего не было в действительности – об осаде Смоленска Батыем. Миссия защитника сугубо легендарна – победить одному целое войско и отогнать поганых от любимого города. На этот подвиг Меркурия благословляет явившаяся ему Богоматерь Одигитрия из Успенского собора Смоленска, она же объявляет ему, что после победы он должен добровольно склонить голову для усекновения и, взяв ее в руки, явиться к городской стене. Эта полностью легендарная история возникла именно в силу той огромной роли идей мученичества и заступничества, которую они начали играть в покоренной монголо-татарами стране.

К русским заступникам, влившимся в «Божьи полки» небесного воинства, присоединялись общехристианские заступники-воины Димитрий Солунский, Георгий и другие. Заступники должны были не только незримо бороться на небе с врагами Руси, они должны были творить чудеса. Вероятно, поэтому любимым эпизодом жития Георгия стало «Чудо Георгия о змие», получившее новое прочтение в XIII столетии. Своей верой и терпением Георгий добивается божественной помощи в борьбе со змеем, пожиравшим юношей и девушек неведомого града Гевала, и убеждает язычников в превосходстве христианской веры. Чудесный, почти сказочный тон повествования сделал это произведение одним из любимых в народе. Образ Георгия-воина нашел отражение в иконописи еще до татаро-монгольского нашествия, теперь же стал еще более популярен. В конце XIII – начале XIV вв. в Новгороде Великом создается икона «Чудо Георгия о змие с житием»: в среднике на красном фоне показан Георгий на белом коне с копьем в руках, напротив него – башня с царем, царицей и придворными; ниже – царевна Елизавета, ведущая под уздцы дракона. В 14 клеймах на белом фоне даны сцены из «Жития Георгия» с явным преобладанием мученических сюжетов. Икона отличается сказочным, народным стилем.