Антропология детства. Прошлое о современности

В северо-западных и центральных районах Австралии большая часть откровений ориентированы на историю. Священные места, которые узнают неофиты, камни, скалы, ручьи, реки — всё это представляется как своего рода «памятники» деяний мифических героев: вот камень, оставшийся на месте, где ушли в землю чуринги и новорождённый ребёнок мифической женщины, пока она, бросив их, гонялась за похитителем других священных предметов (Spencer, Gillen 1968: 334–337), скалы и каменистые холмы, среди которых живёт племя гунвинггу, образовались из костей, извергнутых из чрева змеи-Радуги (Берндт, Берндт 1981: 183), ручьи могут быть следами Питона, скопления охры — кровью мифических созидательниц, груды булыжников — остатками окаменевшего тела тотемического предка… В повествования о мифическом прошлом включаются «вкрапления» реальной истории, и они не противопоставляются Сновидениям, а как бы возводятся в их ранг и обретают сакральный статус: рассказы о сёстрах Вавилак соседствуют с упоминаниями о действительных немифических предках, имена тотемических предков и реально живших родственников звучат вперемежку. И в чуринге миф и реальность сливаются воедино, в них входят души мифических и реальных предков-родственников, они медленно переходят из рук в руки, их натирают охрой, прижимают к животу, и шёпотом объясняют их значение молодым. Над чурингой, принадлежавшей человеку, умершему несколько лет назад, его классификационные братья льют слёзы (Spencer, Gillen 1968: 326).

Здесь тайные знания разворачиваются перед неофитом как историческая перспектива, стоящая за обыденной жизнью, скрытая от непосвящённых глаз.

В инициациях на юго-востоке акцент делается на магии и наделении посвящаемого особой энергией. В ходе инициации исполняются специальные танцы: старшие мужчины двигаются так, как будто что-то достают из себя и передают посвящаемым, а те, слушаясь наставников, делают жесты, словно притягивают к себе верёвку (Howitt 1904: 350). В инициациях с «магическим уклоном» фигурируют предметы вредоносной магии, танцы до полного неистовства, до тех пор, пока не упадёшь без чувств, представления о магических способностях людей, проводящих обряды: они оставляют на церемониальной земле предметы, начинённые злой силой, которая может убить человека. Это-то, как заверили Хауитта аборигены племени юин, и послужило причиной скорой смерти мужчины (заметьте, посвящённого), который случайно прошёл по площадке, где недавно проводились церемонии инициации, и уколол ногу костью (Howitt 1904: 552).

При этом во всех случаях участники церемоний не следуют повседневным нормам и запретам и уподобляются мифическим существам, которые свободно нарушали самые страшные табу, совершали инцесты и были наделены огромной созидательной силой (см. Очерк 4).

В первобытной культуре цена тайным священным знаниям — само существование людей и природы. «Посвящённые мужчины, мифы, обряды и священные места рассматриваются как звенья единой цепи, соединяющей с прошлым, стоит только осквернить священные места или пренебречь ими, забыть мифы и не выполнить обрядов, и жизнь, происходящая из Времени Сновидений, прервётся» (Elkin 1964). В глазах аборигенов — люди, животные, растения, горы и воды, мифические и реальные предки — все связаны между собою исторически, материально, морально. Чтобы эта связь не порвалась, чтобы установленный миропорядок не был разрушен, необходимо поддерживать его определёнными ритуалами и контактом с теми духовными существами, которые когда-то его создали. Знание и понимание всего этого идёт от предков и передаётся от отцов к сыновьям (Stanner 1959: 116).

В таинство входит не только знание о прошлом, но и отношение к нему. Прошлое не исчезает, а остаётся навечно, оно было, есть и будет, так как мифологизированная история уходит в мир сакрального, а он существует параллельно обыденной профанной жизни. Предполагается, что прошлое, тотемические предки, духи и души умерших соплеменников занимают место за кулисами повседневности и активно вмешиваются в жизнь людей.

Человек, сопричастный таинствам, вводится в общий миропорядок и становится как бы посредником между обыденным и сакральным, проводником животворной магической силы, которой наделено вечно существующее прошлое или страна предков.

Так как преемственность тайных знаний понимается как залог продолжения жизни, на плечи посвящаемых возлагается ответственность за существование мира.

Испытания и воспитание

Сказанное вовсе не отвергает распространённого мнения о воспитательных функциях возрастных инициаций, о том, что они должны развить и укрепить в юноше качества, необходимые взрослому мужчине, дисциплинировать его и обучить владению оружием (Токарев 1956: 17).

Действительно, именно с инициаций начинается планомерное целенаправленное обучение, они кладут конец детской вольнице. Перефразируя известную восточную пословицу, можно сказать, что аборигены до начала обрядов инициации обращаются с ребёнком как с господином, во время их — как с рабом, а по завершению — как с ровней.