Антропология детства. Прошлое о современности

Накладывающаяся на руку на несколько дней тугая повязка и последующее кровопускание из вены в центральных областях западного побережья Австралии — единственное испытание, которому подвергаются посвящаемые. В то же время подобные манипуляции встречаются по всему материку. Это может быть просто способом добыть кровь, которая часто используется как клеящее средство для прикрепления пуха к телам танцующих. Право внести свою кровь представляется как привилегия, а через тела «доноров» предварительно «продувается» дух тотемического питона (Elkin 1964: 195; Warner 1958: 274). У диери в инициацию входит обряд, в котором старику вскрывается вена и кровь льётся на юношу, пока старик не ослабеет, тогда вскрывает вену следующий, и так до тех пор, пока посвящаемый не покроется коростой запёкшейся крови (Howitt 1904: 658). Кроме того, похожие действия производятся, когда в охотничьих походах, истощённые жаждой, бессонницей, жарой, мальчики падают от усталости. Тогда наставники вскрывают себе вены и заставляют неофитов пить кровь или дают течь ей им на голову (Meggitt 1966: 305).

Испытания огнём также часто связываются с воспитанием выносливости и выдержки, но это, скорее, магия. В одном из обрядов у мурнгин в огонь бросают мокрые пучки травы или листья лилии, идёт густой пар, который должен пройти сквозь тела мальчиков, сидящих на корточках на жердях, установленных над раскалёнными докрасна камнями, и сделать их «сильными мужчинами», выносливыми к жажде и голоду, обеспечить им успешную охоту на кенгуру и т. д. (Warner 1958: 288).

Огненные церемонии и взаимодействие с огнём могут сами по себе выступать как откровение или быть этапом подготовки неофита к очередной порции тайных знаний (Spencer, Gillen 1968: 350, 372).

Кроме того, во многих случаях испытания огнём по сути своей являются очистительными обрядами.

Боль сопутствует всем этим церемониям, но не является их смыслообразующей основой. Испытания и боль могут:

• воплощать символическую временную смерть и последующее возрождение;

• переход на новую ступень посвящения;

• они могут быть даже обычным очистительным обрядом/действием (искусственно вызванная рвота, кровопускание, окуривание дымом);

• наконец, в каких-то случаях само по себе переживание боли, сильные, даже экстремальные ощущения могут обретать значение откровения и воплощать в себе сопричастность общему опыту со-переживания, то есть становиться тем таинством, которое отделяет посвящённых от профанов.

Таким образом, телесные операции и истязания не имеют самостоятельного смысла и не являются чем-то исключительным, присущим только инициациям.

В таком традиционном обществе, как, например, у аборигенов, боль не является чем-то, что заслуживало бы особого внимания — это часть повседневной реальности. Отношение к ней культивируется такое, что боль не может препятствовать достижению каких-нибудь жизненно важных реальных или магических целей. Более того, у взрослых популярны декоративные шрамы и насечки. Женщины и девочки часто выжигают или вырезают у себя на коже различные рисунки и втирают в них белую глину, чтобы узор не мог бесследно исчезнуть.

И главное — инициации во многих случаях обходятся без каких-либо истязаний. Но в более или менее подробном описании обрядов инициации всегда присутствует упоминание об открывающихся тайнах, рассказы о магической силе священных предметов, о главных духах, о тотемических предках. У ряда племён, обитавших на юго-востоке Виктории и в районе Мельбурна, в роли возрастных инициаций выступает показ тотемических символов и объяснение их смысла и смысла танцев, включённых в священные церемонии (Warner 1958: 340–355; 580–583; 607–631).

Разрушение этой структуры посвящения чревато вырождением самого обряда.

Если дело не в эффективности суровых приёмов воспитания, то в чём же сила инициаций?

Каким образом ритуал становится одним из механизмов социализации?

Инициация как искусственно организованный кризис на жизненном пути личности

Проблема взаимосвязи ритуального процесса со сменой статуса и с преобразованием личности в соответствии с новой позицией поднимается В. Тернером в его исследованиях, посвящённых структуре ритуала, его символике и его месту в жизни общества. Тернер связывает трансформацию личности неофита с лиминальным этапом обрядов посвящения.

Символика лиминальности — пассивность, отсутствие каких-либо знаков отличия вплоть до полного единообразия, покорность и молчание… — отражает не только отсутствие социального статуса, но и даёт возможность судить о тех изменениях, которые должен претерпеть неофит при переходе с одной социальной ступени на другую (Тернер 1988: 6–11).