Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

Смеховое поведение регламентировано социальным статусом. В учебной части доводилось наблюдать, как сержант-дембель развлекался, манипулируя собственным статусом, выражая его посредством мимики. Перед строем молодых солдат он вдруг начинал добродушно улыбаться. Духи, привыкшие к репрессиям и чутко реагирующие на мимику доминанта, воспринимали эту улыбку, как праздник, и начинали улыбаться в ответ. Тут он внезапно менял гримасу, делал зверское лицо и орал: "Вы что тащитесь?! Служба медом показалась?! Лечь! Встать! Лечь!..".

В доминантных отношениях, возникающих в борьбе за лидерство, сигнальные формы поведения адресуются не только противнику, но и всем окружающим. Таким образом, как утверждает Н. А. Монахов, "смех — реакция сугубо стадная, социально организующая, смех не просто заразителен, но и мобилизующ. Он всегда разрушает иллюзию индивидуального в стаде одиночества, возбуждает чувство локтя и коллективной сопричастности перед лицом угнетающих обстоятельств".[108]

Смех не возникает в реальной стычке между равностатусными лицами; общество переживает равностатусный конфликт как угрозу целостности всего социального здания. И наоборот, смех всегда возникает во время доминантного насилия. Межстатусная агрессия направлена на обновление ассиметричных социальных связей, и, соответственно, смех выступают здесь как механизм мобилизации и консолидации каждой из страты экстремальных групп.

Пик веселья и общей консолидации наблюдается во время насилия над париями, занимающими нижний порог аутсайдности. Их положение погранично, они не являются носителями ни уставных правил, ни норм дедовщины, поэтому над ними издеваются (насильственно удерживают на нижнем пороге аутсайдности) и деды, и духи, и даже офицеры. Расправы над чмо представляются архетипическим по своей природе актом "сплочения кровью".

Развлечения насилием, точнее, эмоции, которые получает толпа от насилия, совершаемого над одним человеком, говорят об удовлетворении потребности в едином социальном теле путем жертвоприношения — коллективного умерщвления социального антипода.

Именно социальная диффузия и культурный вакуум лежат в основе трагедии, случившейся в военном подразделении, дислоцировавшимся на мысе Желтом (Камчатская обл.), когда в период смены личного состава в апреле 1999 г. был насмерть замучен боец молодого пополнения Вячеслав Войтенко. "Что же заставило вполне обычных, нормальных во всех отношениях молодых людей потерять человеческий облик? — задается вопросом журналист аналитического еженедельника "Новая Камчатская Правда" Владимир Яковлев. — Однозначно ответить на этот вопрос невозможно. Один из обвиняемых на этот вопрос прямодушно ответил: "Просто там было очень скучно".[109]

Именно развлечением мотивировал это коллективное убийство один из соучастников. Положительные эмоции, возникающие в результате акта отрицательной идентичности, который в жестах выражается ударами, наносимыми избранному на роль антипода, и есть пресловутое развлечение насилием, на чем в своих объяснениях единодушно сходятся и правозащитники, и убийцы, и их командиры.

Смеховая сторона агрессии представляется как функция психологических защит сознания от переживания сути агрессии. Вероятно, такое же социально-психологическое значение имели в средние века травли жертв и посещения казней. В таком общественном "празднике", как глумление над изгоем, отчетливо прослеживаются карнавальные элементы.

В постсоветской армии возник новый карнавал — так называемый "День ох…шего духа", организованный по принципу инверсии бытовых доминантных отношений. В этот день деды с духами меняются ролями.

[Из солдатских писем]

<…> А вечером мы обычно ходим по домам — продаем краску, жесть и другие стройматериалы. А потом отдаем деньги "дембелям", а они, как только появится возможность, покупают "химку" и курят, а потом ночью нас заставляют отжиматься и делать разные "штучки", чтобы посмеяться. А так, когда "не обкуренные", они — неплохие парни. <…> Через 13 дней будет "день ох…шего духа", когда до приказа остается 50 дней. Мы можем потребовать с "дембеля" сигареты, конфеты или еще чего-нибудь. Но после того, как этот день пройдет, нас опять будут гонять, как и прежде. Может, сильнее.

(Яковлев, 1999c)

Социально-психологическое значение карнавала — разрядка внутрисоциальной напряженности, достигаемая через инверсию ролей и снятие запретов.