Антропология общения и творчества

Бог любит не абстрактного человека, а каждого человека в его отдельности и неповторимости. Бога отвергли и отвергают многие, но не все. Нашлись люди, которые ответили Богу взаимностью, и только потому стало возможно Воскресение Бога. Воскресшего Христа и смогли увидеть только эти самые люди. Но Воскресение Бога продолжается для каждого, кто отвечает Ему взаимностью, не внешней только, но глубочайшей, внутренней. При этом сила Божией любви была явлена и погружена в самую сердцевину жизни этого падшего мира. Любовь нисходящая стала Божьим даром людям. Мы продолжаем жить в условиях объективированного мира, мы не можем актуально раскрыть восходящей любви ко всякому человеку. Но мы можем войти в поле действия нисходящей Божественной Любви. Сама общность с Богом, актуализированная в личных отношениях любви восходящей и нисходящей, открывает нисходящую любовь к людям как явление нисходящей любви к Богу. В воплощении Бог стал так близок человеку, между Богом и человеком открылась такая общность, что стала возможной возрастающая полнота восходящей любви к Нему. Восходящая же любовь открывает любовь к Богу нисходящую. В этой нисходящей любви человек и обнаруживает любовь Бога ко всякому человеку, Его нужду в человеке, в спасении и возвышении человека. В этом вдохновении нисходящей любви к Богу человек и жаждет помочь Богу, что и выражается в силе нисходящей любви к людям. Именно так, в Боге и через Бога источник этой новой силы открывшейся любви. Явленная в откровении свыше сила нисходящей любви к людям открывает возможность созидания и восходящей любви ко всякому человеку, хотя и не гарантирует её. Таким образом, открывается перспектива созидания полноты духовной любви между людьми, а значит, их подлинной общности, общения и единства, которые разрушат прежний мир объективации, закрытости и отчуждения.

Общение и творчество

Общение — обратная сторона любви. Если любовь есть сила и энергия, то общение — это сама реальность, к которой приводит любовь. Общение, как и творчество, есть сам способ существования человека. Это значит, что вне общения человек не существует, он умирает. Поэтому и всякий разрыв общения есть уже прохождение через опыт собственной смерти, своего умирания. Предел богооставленности выражается в абсолютной смерти только потому, что сама богооставленность — это разрыв общения с Богом, с Жизнью самой жизни. В падшем мире общение, как и всё остальное, объективируется. На языке падшего мира это антропологически выражается тем общепризнанным утверждением, что человек есть существо социальное, то есть обязательно существующее среди других людей и по отношению к ним.

Общение как способ самого существования человека говорит о том, что человек определяется через другого, находит собственное существование в другом. Эта тайна присутствует в самой троичности Бога и сотворении Богом человека. Само сотворение мира стало плодом, отражением общения Бога и человека. Падение человека, искажение, а вернее, утрата этого общения привела и к отпадению мира, к другому образу мира. В этом отношении можно утверждать, что мир был сотворён не только Богом, но и человеком — причём мир не только падший, а мир первичный, и тем более таковым будет мир преображенный. Бог не сотворил "древа познания добра и зла", поскольку в определенном смысле можно было бы сказать, что его "сотворил" именно человек — его существование стало отражением нетварной свободы внутри человека. Точно так же и человек сотворил "змея" в райском саду, как и сотворил дьявола. Миф о первичном падении ангелов есть объективация свершившегося внутри человека. Человек сотворил "змея" в райском саду для того, чтобы объективировать собственное искушение, приписав его "внешнему" влиянию, пришедшему "извне", и уже здесь началось его рабство. Грехопадение представляется результатом общения человека со "змеем" — с фиктивной, выдуманной, ложной реальностью, плодом его "дурного воображения"17. Это "дурное воображение" вдруг начало видеть всё вокруг как нечто "внешнее" по отношению к нему, Сам Бог стал восприниматься как "внешнее", в Самом Боге человек начал видеть внешнее принуждение. Мир стал внешним, а значит и уже потенциально объектным. И даже собственную мысль, собственное искушение человек истолковал как внешний голос. Человек выпал из общения — и в этом акте он потерял и Бога, и мир, и самого себя. Мир из среды общения претворялся во внешнюю, неизвестную, тревожащую, чуждую, наплывающую на человека реальность, в которой следы прежнего общения Бога и человека смешивались с плодами дурного воображения человека. Со временем он приручил и обуздал мир, насколько смог, создал для себя множество миров культуры и цивилизации, в которых отгородился от первоначального ужаса.