Антропоцид

— Пытаться не всегда достаточно, — отвечает ненастоящая Соня.

Она так и не отрывается от телевизора. Голографический телек… Помню всеобщее восхищение домашних, когда я купил его. Да, технология не новая, конечно, но они и на тот момент были слишком дорогими. Мы долго довольствовались старым 3D-телевизором, пока я не решил побаловать свою семью. Да и себя, чего уж там.

Картинку на тридешнике и голографнике, конечно, сравнивать нельзя. Первый использовал допотопную технологию из кинотеатров, только там ещё очки специальные надевали, а тут они не нужны. Но и такое существовало уже пару веков назад. А вот голографический телевизор делает сразу всё. Нажал кнопку — плоская картинка. Нажал кнопку — трёхмерная картинка. Нажал кнопку — и происходящее на экране вываливается наружу, события начинают разворачиваться как бы перед экраном. Фильм или шоу сразу адаптированы под голограмму? Отлично, тогда ощущение присутствия гарантировано. Нет? Ну и ничего страшного, встроенная в телевизор нейросеть дорисует всё необходимое. И справлялась она неплохо, кстати.

Вот и сейчас идёт какой-то древний фильм, снятый до распространения этой технологии. Новые, невидимые в 2D-режиме детали изображения кажутся не очень детализирвоанными, местами неуместными, но это только если внимательно приглядеться.

А на обед у нас сегодня пельмени с базиликом. Я запихиваю их в рот насильно — сам не знаю, зачем. Настроение такое, что даже вкуса не чувствую.

— Да, пожалуй, — отвечаю я. — Пытаться не всегда достаточно… Сонь, я и сейчас делаю всё, чтобы устранить эту пропасть между нами, а мне тут на Вадима наговаривают, что он террорист какой-то. Или сектант… Там всё как-то сложно. И я запутался. Не в сложности формулировок, а в том, что я думаю насчёт Вадима. Как мне это исправить? Как понять, где истина?

— Ты слишком упрямый.

Да, что правда, то правда. Обычно это помогало мне по жизни, но сейчас всё только портит.

— И как же мне переступить через себя? Как избавиться от груза прошлого?

— Настоящее важнее прошлого.

Думаю, настоящая Соня как-то так и сказала бы. Но я бы дополнил. Будущее — вот, что так же важно. Вадим — моё будущее. И я не хочу терять с ним связь. Он должен помнить меня, когда меня не станет. И помнить не конченым говнюком.

— Я встретил другую, — эти слова даются особенно тяжело.

Я сглатываю ком, вставший в горле, и заканчиваю фразу, которую так долго боялся произнести:

— И наконец готов двигаться дальше.

— Двигаться всегда нужно только вперёд, — подтверждает Соня.

— Спасибо, — говорю я после недолгой паузы.

Это прозвучало как благословение. Хоть я и понимаю, что бот просто отреагировал на слова, которые счёл ключевыми.

— Вот только ситуация с Вадимом, она… будто тянет меня в прошлое. И на неё нельзя просто так закрыть глаза. Надо что-то решать. Вот и что мне делать? А, Сонь?

Казалось бы, времена суеверий в прошлом. Секты должны были исчезнуть как явление уже давно. Но с техническим прогрессом появились новые, основанные уже не на эзотерических и божественных идеях, а на более современных: они теперь железки боготворят. Видимо, это что-то неискоренимое из человеческого сознания. Сколько их было за человеческую историю, самых разных, от безобидных до экстремистских? И не счесть. Муниты, Семья Мэнсона, саентологи, фомичи (также известные как лопатоборцы), лимаселуки… Теперь вот Ртуть.

В Семью Вадим, я уверен, никогда не вступил бы, живи он в те времена. Для него это было бы слишком. А вот насчёт Ртути… не знаю даже.

— Жаль, я не ты. Ты бы поняла правду с одного взгляда, — говорю я. — Ты всегда была очень проницательна, особенно в отношении Вадима.

— Порой и взгляда достаточно.

Соня смотрит мне в глаза. И это так неожиданно, что у меня спирает дыхание. Не знаю, зачем, но Вадим сделал так, что её зрачки всё время направлены куда-то в сторону. Теперь я понимаю, почему она всё время такая отрешённая. Будто находится не совсем здесь.

Потому что ощущать её присутствие немного жутко. И Вадим позаботился о том, чтобы это происходило как можно реже.

Она вновь отворачивается, и у меня отлегает.

Я встаю со стула и вновь осматриваю свою квартиру. Мой дом — моя крепость, так ведь говорят? Ну да, пожалуй. Он действительно был моей крепостью. Спасал в самые тяжёлые моменты. Что бы ни происходило за дверью, здесь меня ждала моя семья, ждало моё барахло. Эта квартира как ещё один ребёнок. Я сам создал её и сделал своим комфортным убежищем.

Жаль только, крепости не защищены от бомб.

Ну ничего. Я ещё построю новую. И она будет лучше прежней. А эту страницу пора перелистнуть окончательно.

Я подхожу к Соне. Она вновь поднимает на меня глаза, но уже как-то непринуждённо. Не знаю, что изменилось, но теперь этот взгляд воспринимается как прощальный. И это очень кстати.

— На самом деле, я пришёл проститься, — я нагибаюсь и целую её в лоб. — Спасибо тебе.

Это наш последний разговор. Я решил это чётко и окончательно.

Прямо в этой позе, не дожидаясь ответа, я выхожу в реальность.

Реальность, которую я наконец готов принять.