Антропоцид

Мужчина средних лет в старой потёртой куртке сидит возле меня и смотрит на планшете фильм конца прошлого века. Он есть в моей базе данных. Фильм неплохой, про дружбу и любовь, и у него счастливый конец. Люди это любят. Истории, приближенные к жизни, в которых конфликт заканчивается плохо или не заканчивается вообще, вызывают более смешанные реакции. Сейчас это, наверное, для них ещё более острый вопрос. Людям хватило ужасов. Им нужны хэппи-энды. Им нужна надежда на лучшее.

Здесь все такие разные. За каждым стоит своя история: долгая, настоящая и по-своему трагичная. Может быть, немного скучная. Возможно, в истории кого-то из них кроются эпизоды, которые вызвали бы во мне негативные эмоции к этому человеку. И всё равно все эти люди меня восхищают. Цивилизация, проделавшая путь от первичного бульона до покорения других планет, заслуживает восхищения.

А ещё мне их очень жалко.

Я снова смотрю в окно.

— Как тебе? — спрашиваю я Даниила, стоящего рядом.

— Хорошо, — коротко отвечает он и глупо улыбается.

Да, неразумно пытаться с ним пообщаться. Простенькая нейросеть старается проанализировать ключевые слова, но совершенно не понимает смысла сказанного.

«Станция Воробьёвы горы», — объявляет приятный женский голос.

— Выходим, наша, — говорит Кристина.

После ухода Марины к нам пришли друзья Кристины, и мы все вместе отправились развеяться в какой-то парк. По словам Кристины, он для них много значит. Меня она позвала с собой, Даниила они зачем-то тоже решили прихватить. Наверное, это всё человеческая сентиментальность. У меня она тоже есть, но цепляться за прошлое я пока не могу, у меня ведь его и нет толком.

Я только рада посмотреть на природу, хоть и городские пейзажи мне тоже нравятся. А после стрессовой ситуации особенно хочется отвлечься на что-то приятное.

Станция метро расположена прямо на мосту через реку. Пока мы идём к эскалатору, я жадно сверлю взглядом водный пейзаж. Водную гладь сначала тревожит проплывающий катер, а затем винты спустившегося к самой реке аэротакси. Люди гуляют по набережной и наслаждаются видами, на которые в былое время, наверное, многие и внимания не обращали-то вовсе.

Мы спускаемся с моста к реке. Вдали виднеется стадион. Интересно, там сейчас проводятся какие-то соревнования, выступления? Наверняка. В виртуальной реальности это ничего не стоит. И даже если хотя бы один человек захочет, например, послушать концерт любимой группы — это уже стоит того, чтобы набить полный стадион ботов и подарить ему этот миг счастья.

В конце концов, ради этого же Homeland и существует, правильно? Делать приятней жизнь людей, которым тяжело.

Вскоре мы приходим в милый лесопарк. Кажется, мы хаотично блуждаем туда-сюда, асфальт под ногами сменяется протоптанными между деревьев тропинками и они, в свою очередь, снова асфальтом.

— Даниил… — обращаюсь я к боту.

Но понимаю, что они его так никогда не называют, и осекаюсь:

— Даня, ты здесь часто бывал?

— Иногда бывал, — безучастно говорит он.

— Зря стараешься, — говорит мне Сергей. — Вадян, конечно, дал ему какую-то инфу, типа база воспоминаний, ю рид ми? Но в этой базе инфы, типа, мало. Он не знает, был здесь Даня или не был, и ответил от балды. Но угадал. Часто. Мы пару раз в месяц сюда гоняли.

Я осматриваюсь. Всё так интересно! Для людей я, наверное, выгляжу как ребёнок, но я, в каком-то смысле, и есть ребёнок. Мы идём по асфальтированной дороге то вниз, то вверх, а вокруг высятся деревья, неспешно гуляют люди — кто пешком, кто на электросамокатах, кто на электроскейтбордах, а кто просто отдыхает на скамейках. Пара человек проезжает на велосипедах, но этот транспорт здесь явно менее востребован: ландшафт не способствует.

Все эти люди не похожи на тех, что я видела раньше: они не такие грустные, более активные. Люди увлечённо общаются и смеются, здесь они будто сбрасывают с себя тяжеленный груз и на миг становятся самими собой. И на кровожадных злодеев они точно не похожи. Кристина говорила, что человечество ужасно и эгоистично, моя библиотека это отчасти подтверждает, но я не вижу этого в них.

И всё же, ничего такого не произошло бы, не создай они оружие массового поражения. Когда-то давно мир почувствовал себя на пороховой бочке из-за появления ядерных бомб. Кобальтовая бомба уже не произвела такой фурор, ибо для человечества бесконечная жизнь под прицелом уже стала обыденностью. В новостях то и дело говорили о новом оружии, и люди перестали воспринимать эту информацию.

Активное внедрение в военную технику всё более и более продвинутых нейросетей обыватели по большей части не осознавали, но, несомненно, прочувствовали на себе. Каждая ракета, разрушившая чей-то дом, была этому подтверждением.

А когда очередная эпоха войн закончилась, началась дружба сквозь зубы. Третья холодная война объяла весь мир. И когда эскалация достигла своих пределов, появилось оружие Судного дня.

А после — Амальгама. Люди были уже достаточно умны, чтобы не подключать к своему вооружению системы, обладающие самосознанием, но недостаточно умны, чтобы избежать их самостоятельного подключения.