Антропоцид

Глупо было бы надеяться, что они впустят меня туда одного. Я с самого начала понимал, что мне нужно как-то от них избавиться, но не понимал, как. Придётся импровизировать. Ну ничего, это с самого начала игра ва-банк.

— Вы что, пойдёте со мной? — спрашиваю я.

— Конечно, — отвечает охранник. — А вы думаете, мы оставим его с вами один на один?

— Боюсь, вы его спугнёте, — говорю я. — И ничего он не скажет.

Вот тут охранник совсем напрягся. Мне начинает казаться, что это плохой план, но уже поздно что-то менять. Придётся идти до конца.

— Да пусть зайдёт один, — говорит Стас. — Что ему будет-то? Паренёк в клетке. Пусть держит дистанцию, и всё будет ровно.

— Ладно, — немного помедлив, отвечает первый. — Чёрт с ним.

Они ещё раз напоминают мне, что важно держаться на безопасном расстоянии от заключённых, сообщают, что сектант сидит в камере номер три, и впускают внутрь.

Изолятор оказался серым, гнетущим местом. Здесь темно и пахнет потом и испражнениями. На миг я задумываюсь, что в этой жуткой каюте может оказаться и Вадим. Меня аж передёргивает от этой мысли.

Здесь заняты всего две камеры из шести. В первой какой-то пьяница сидит на полу, прислонившись к стене, и что-то бормочет. А по третьей вальяжно, будто у себя дома, прогуливается молодой парень с длинными взъерошенными волосами.

— Здравствуй, — говорю я. — Хочу с тобой поговорить.

Сектант останавливается и смотрит на меня, прижавшись к решётке.

— Да я сегодня звезда, — говорит он. — Ты ещё кто такой? На охранника не похож.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, уже заранее понимая ответ.

— То, что я и сказал. Ты не похож на охранника.

Взгляд у этого парня серьёзный, умный и проницательный. От этого становится ещё неуютней, а я начинаю ощутимо больше нервничать.

— Ты сказал, что ты сегодня звезда, — говорю я, стараясь держаться как можно уверенней. — Что ты имел в виду?

— А есть разница?

— К тебе кто-то заходил?

— Я этого не говорил, — сектант улыбается. — Или говорил?

Нет, это бесполезно. Он не расколется. Надо заходить с другой стороны.

— Вас много? — спрашиваю я.

— Кого «нас»? Я тут один.

— Я про Ртуть.

— Какую Ртуть?

Он не хочет идти на диалог. Я так ничего из него не вытащу.

— Я хочу знать, имеешь ли ты что-то общее с моим сыном, — говорю я. — Он постоянно рассказывает о возвращении Амальгамы, о каком-то Артуре с Венеры. Ты сказал, что ты сегодня звезда. Подразумевается, что я не первый, кто к тебе зашёл. Он приходил к тебе?

— Вадим? Неа, — говорит сектант. — Я не знаю вашего сына, поверьте.

Дрожь. Мурашки по коже. Нет, нет, этого не может быть!

— Не верю, — я говорю негромко, но мой голос срывается. — Ты врёшь. Я не называл тебе его имя.

На миг сектант меняется в лице, будто он чего-то испугался, но тут же вновь собирается.

Я делаю шаг назад, в сторону двери. Мне больше не о чем с ним говорить. Я узнал достаточно.

— Стойте! — говорит сектант. — Он хочет остановить нас. Но у него всё равно ничего не получится. Скажите пацану, пусть лучше наслаждается жизнью, пока она у него есть, а не играет во взрослые игры.

— Ты говоришь это, чтобы отвести от него подозрения. Проговорился, а теперь пытаешься замять ситуацию. Я, по-твоему, дурак?

— Вовсе нет, — отвечает сектант. — Просто мне жаль пацана. У нас с ним, всё-таки, столько общего.

— Как, например, любовь к Амальгаме?

— Думаю, да. Только мы любим её по-разному. Вадиму не хватило духу принять её суть и то, что это означает для всего человечества. А мне хватило. Я, в отличие от всех вас, готов двигаться вперёд.

— Радостно шагнуть в пропасть — это двигаться вперёд?

— Если ты отрастил крылья, шаг в пропасть уже не страшен.

Сектант улыбается и подмигивает мне.

— Что-то не вижу у тебя крыльев, — отвечаю я. — Только цепи.

Я выхожу из изолятора, стараясь всем своим видом изображать невозмутимость. Надо казаться нормальным. Ничего не произошло, всё хорошо.

— Ну что, узнали что-то? — спрашивает Стас.

— Нет, — я мотаю головой. — Но думаю, не о чем беспокоиться. Спасибо.

— Вы уверены?

— Ну, только если он мне не наврал, что не знает моего сына. Но я, знаете ли, вижу, когда мне врут. Работа у меня такая была.

— Ну да, конечно, — скептически произносит тот, первый охранник. — Ну что, тогда всё хорошо?

— Да. Пожалуй. Извините, что доканал вас.

— Вот и славно, — всё его лицо выражает облегчение. — И ничего страшного. Вы меня тоже извините, что я так грубо с вами. Сами понимаете, мы тут все на иголках.

— Да. Конечно.

Охранники провожают меня до двери своей каюты. Всё это время мы идём в абсолютной тишине, а я еле держусь, стараясь сохранить спокойный вид. Оставшись один, я начинаю дрожать.

— Чёрт!

Я не сдерживаюсь и бью кулаком в стену, да так, что костяшки разбиваются в кровь. И даже боли не чувствую.

Вадим подключен к виртуальной реальности. У кресла сбоку расположена кнопка аварийного отключения, меня так и подмывает её нажать, но я сдерживаюсь. Ничего, пусть погуляет. Это его последний раз в Homeland.